В 1901 году Святейший Синод Русской Православной Церкви поручил архиепископу Тамбовскому Димитрию обследовать могилу, гроб и останки старца Серафима, собрать весь материал к предстоящему прославлению угодника Божия. Архиепископ Димитрий в начале следующего (1902) года, в сопровождении духовных лиц и лиц гражданской администрации, прибыл в Саров и приступил к обследованию захоронения. Напомним: могила батюшки Серафима находилась с правой стороны Успенского собора. Усердием почитателей над могилой была поставлена прекрасная часовня и воздвигнуто тяжелое чугунное надгробие над склепом.
Когда разобрали надмогильный свод, перед архиепископом Димитрием и членами Комиссии предстала совершенно неожиданная картина: могила подвижника оказалась затопленной, и вода полностью покрывала крышку гроба. Архиепископ Димитрий решил немедленно прекратить дальнейшее освидетельствование, составил по этому случаю акт и с пояснениями отправил Святейшему Синоду о сем донесение. Авторитетные хозяйственники и саровские старцы пришли к мнению: вода попала в могилу преподобного при водопроводных работах, происходивших здесь лет сорок тому назад. Так что гроб отца Серафима стоял в воде длительное время; это побудило архиепископа Димитрия испросить дальнейших указаний Синода.
Пока происходил обмен мнений, еще сильнее в верующей среде проявилась Божественная милость к людям, с верою призывавшим на себя заступление великого старца. Синод решил продолжить обследование честных мощей и сделать все необходимые приготовления к достойному их прославлению. Вскоре Тамбовского архиепископа Димитрия перевели на Казанскую кафедру, а в Тамбов поставили преосвященноro Иннокентия (Беляева).
17 декабря 1902 года Император Николай II приказал Комиссии по устройству Саровских торжеств продолжить обследование. В ее состав входили: митрополит Московский Владимир (Богоявленский), архимандрит Серафим (Чичагов) и Алексей Александрович Ширинский-Шахматов. В состав этой Комиссии со специальным поручением также входил князь Михаил Сергеевич Путятин, архитектор сооружаемой раки. Для охраны порядка в Саров откомандировали капитана Д. Н. Ломана с командою Гвардейского батальона. Все эти лица выехали 9 января 1903 года из Петербурга и 10-го уже были в Дивееве, откуда, переночевав, с рассветом выехали в Саров.
Пленительным зимним утром прибыли петербуржцы в монастырь. Благоговейно помолились в храме, исповедались, причастились Святых Христовых Таин, затем в келии игумена Иерофея приступили они к уточнению программы занятий. Во всем этом непосредственное участие принимал высокопреосвященный Иннокентий и приехавшие с ним из Тамбова протоиерей кафедрального собора Тихон Поспелов и епархиальный архитектор. В три часа пополудни Комиссия перешла в часовню-усыпальницу и, по совершении соборне панихиды, приступили к разборке чугунного надгробия. Когда каменные работы исполнили, ключарь Тамбовского собора и князь Ширинский-Шахматов с зажженными восковыми свечами спустились в могилу, наполненную водою. С помощью заведенных под гроб холстов и веревочных снастей, усилиями монастырской братии гроб-колоду подняли наверх и поставили на деревянные балки, опиравшиеся на края могильного склепа. Поставили гроб с небольшим уклоном вперед, так что головная часть его несколько возвышалась, и вода, скопившаяся в нем, могла вытечь через отверстия. Позже всего этого гроб покрыли заранее приготовленным дощатым чехлом и парчевым покрывалом, поверх водрузили образ, затеплили пред ним лампаду и в головах установили большой серебряный подсвечник. Без промедления отслужили панихиду, составили протокол о действиях Комиссии, после чего митрополит Владимир благословил совершение ежедневных панихид по старце Серафиме. Вот отчет протокола.
"Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. В лето тысяча девятьсот третье от Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, января в одиннадцатый день, митрополит Московский и Коломенский Владимир, епископ Тамбовский и Шацкий Димитрий, епископ Нижегородский и Арзамасский Назарий, архимандрит Суздальский Серафим, архимандрит Вышенский Аркадий, игумен Саровский Иерофей, казначей Саровский иеромонах Климент, ключарь Тамбовского кафедрального собора священник Тихон Поспелов и прокурор Московской Святейшего Синода конторы князь Алексей Ширинский-Шахматов приступили к исполнению поручения Святейшего Правительствующего Синода по делу освидетельствования честных останков приснопамятного Саровского старца иеромонаха о. Серафима. По выслушании поздней Литургии, а затем отслуженной епископом Димитрием панихиды по в Бозе почившем старце призванные к освидетельствованию лица вступили в часовню, устроенную над могилой иеромонаха Серафима, при юго-восточном выступе летнего собора во имя Успения Пресвятыя Богородицы. Находящийся среди сей часовни надгробный чугунный памятник являет собою подобие гробницы, установленной на чугунной же подставке, которая, в свою очередь, основана на тесанном из камня цоколе. Этим надгробием совершенно убедительно определяется место упокоения блаженного старца о. Серафима. На памятнике имеется следующая надпись:
"Под сим знаком погребено тело усопшаго раба Божия иеромонаха Серафима, скончавшагося 1833 года генваря 2 дня, который поступил в сию Саровскую пустынь из Курских купцов на семнадцатом году возраста своего, скончался семидесяти трех лет. Все дни его посвящены были во славу Господа Бога и в душевное назидание православных христиан, в сердцах коих и ныне о. Серафим живет". В возглавии надгробия, с западной стороны, помещено выпуклое бронзовое изображение блаженной кончины о. Серафима с надписью: "Блаженная кончина о. Серафима, Саровской обители иеромонаха и пустынника. 1833 года генваря 2 дня". С южной стороны памятника, внизу, на высоте двух с половиной вершков от пола, видно круглое отверстие, через которое чтущие память о. Серафима брали песок с его могилы. По распоряжению высокопреосвященнейшего митрополита Владимира, в часовню, в полдень, призваны были для изнесения описанного надгробия несколько человек из проходящих в обители различные послушания. Надгробие и подставка к оному вынесены были во вновь сооруженный храм над келией о. Серафима. По изнесении памятника, затворена была входная дверь, и несколько умелых работников, под наблюдением сведущего каменщика, разобрали тесаный каменный цоколь, а затем выбрали весь песок на глубине одного аршина до свода, выложенного над могилой приснопамятного старца Серафима. Свод очищен был к 4 часам пополудни. Посредине, с северной стороны, свод оказался разобранным на пространстве одного квадратного аршина и место это заложено тремя кусками толстой доски. Отверстие это было проломано в своде по распоряжению преосвященного Димитрия, епископа Тамбовского, производившего в августе прошлого, 1902 года, предварительное освидетельствование гроба и останков о. Серафима по особо доверительному поручению Святейшего Синода. За сим разобран был самый свод, сложенный из весьма крупного одномерного кирпича, легко рассыпавшегося на слоевидные куски. Внутри склепа присутствующие увидели гроб колоду из дубового дерева. Ввиду невозможности произвести тщательный осмотр честных останков старца Серафима на глубине 1 аршина 14 вершков, признано было необходимым поднять гроб из склепа, что и было исполнено с особенною осторожностью, причем под колоду подведены были холсты, которыми гроб был поднят и установлен с северной стороны могилы на особом приуготованном столе. После сего присутствующие приступили к тщательному осмотру внешнего вида гроба-колоды, причем оказалось, что таковой имеет следующие размеры: в обхвате - в головах 2 аршина 12 вершков с половиной, в ногах - 2 аршина 10,5 вершка и длина 3 аршина 0,5 вершка; цвет гроба почти черный. Дно гроба в ногах, с правой стороны, а также верхняя часть крышки несколько истлели, и во многих частях наружной оболочки, при испытании, дерево оказалось мягким и сырым. Тем не менее, в целом, гроб оказался крепким. По снятии крышки гроба, внутренние его стенки также оказались сырыми, в трех местах покрытыми плесенью, хотя при этом никакого запаха ощущаемо не было. В гробу присутствующие увидели: ясно обозначенный остов почившего, прикрытый остатками истлевшей монашеской одежды. Тело приснопамятного о. Серафима предалось тлению. Кости же его, будучи совершенно сохранившимися, оказались вполне правильно размещенными, но легко друг от друга отделяемыми. Волосы главы и брады, седовато-рыжеватого цвета, сохранились, хотя и отделились от своих мест. Подушка под главою приснопамятного о. Серафима оказалась наполненной мочалой. На ногах имеются лычные "ступни". Под руками приснопамятного о. Серафима обнаружен медный литой крест размером приблизительно в 3 вершка.
По освидетельствовании, останки в Бозе почившего были накрыты глазетом, а гроб-колода обвязан в головах и ногах прочным шелковым шнуром, концы которого, на особой доске, были припечатаны именною печатью высокопреосвященнейшего Владимира, митрополита Московского. Засим гроб опущен был в могилу, покрыт парчевым покрывалом, а склеп задвинут деревянным щитом, поверх которого положен ковер и установлен облаченный в белый глазет стол, на коем утверждена икона Пресвятыя Богородицы, именуемая "Умиление", и возжена лампада. Производившие освидетельствование покинули часовню в шесть часов пополудни".
Подлинный акт подписали все поименованные в начале протокола лица.
На другой день, 12 января, члены Комиссии, оставив часовню с гробом преподобного на попечение монастырского начальства, выехали из Сарова. В течение почти полугода: с 11 января до начала июля 1903 года гроб находился в том самом положении, в котором оставили его члены Комиссии; вода по каплям вытекала из гроба, падая на дно открытой могилы, благодаря чему ко времени, назначенному для переложения мощей в новую раку - 3 июля, гроб уже достаточно обсох.
Как было упомянуто, сооружение раки поручили князю М. С. Путятину. Нужно было, во-первых, устроить и установить каменную гробницу на ступенчатом помосте в правой арке Саровского Успенского собора, во-вторых, сделать наподобие старой дубовой колоды - новую, значительно легче старой, затворяющуюся на ключ и приспособленную для помещения в каменной гробнице, в-третьих, сделать из тонких кипарисовых досок новый гробик для положения в нем честных останков и, в-четрертых, установить бронзовую сень на четырех каменных колоннах, которая должна завершить собою всё это новое сооружение. Работы предварительно выполнялись в Петербурге, в Москве и самом Сарове.
Все последующие действия Комиссии совершались под непосредственным и личным руководством высокопреосвященнейшего митрополита Петербургского Антония (Вадковского).
3 июля в часовне в 9 часов утра у гроба о. Серафима митрополит Антоний с сонмом духовенства отслужил панихиду, по окончании которой гроб был поднят назначенными для сего лицами из духовенства и торжественно перенесен в "Больничную" святых Зосимы и Савватия церковь, в алтаре которой и предположено было совершить омовение честных останков о. Серафима. Надо заметить, что это перенесение не ускользнуло от взоров скопившихся в Сарове паломников. По внесении в храм, гроб был установлен посредине храма на том надгробии, которое ранее находилось над могилою преподобного. По неотступной просьбе усердствующих богомольцев, желавших видеть и хотя бы прикоснуться к гробу преподобного Серафима, митрополит Антоний благословил допускать народ на некоторое время ко гробу преподобного, и люди в течение часа непрерывною толпою шли в храм, дабы видеть и поклониться драгоценной для них святыне. По выходе народа из храма, гроб с всечестными останками преподобного внесен был иеромонахами через северные двери в алтарь, и здесь митрополитом Антонием совместно с епископами Назарием и Иннокентием и другими лицами было совершено омовение честных останков о. Серафима и переложение их в новый кипарисовый гроб. Между престолом и северной стеной алтаря поставлен был особый стол, на который и выложили потом честные останки о. Серафима. Участие в омовении принимали: архимандрит Серафим (Чичагов), о. ключарь Тамбовского кафедрального собора, священник Т. Поспелов, благочинный монастыря, Саровский иеромонах, под личным руководством владыки-митрополита и в присутствии князя А. А. Ширинского-Шахматова и князя М. С. Путятина.
Присутствовавшие при открытии крышки гроба свидетельствуют, что честные останки преподобного были завернуты в момент погребения в монашескую куколь. Отец Серафим лежал в гробу на дубовых стружках. Все содержимое гроба, ввиду дубильных свойств стружки, и самые честные останки, и седые волосы на голове, бороде и усах, и все одеяние преподобного - белье, холщевый подрясник, мантия, епитрахиль и куколь - все окрасилось в один цвет, напоминающий корку черного ржаного хлеба. В целях соблюдения тишины и безмолвия, в храме пред особым аналоем назначенный иеродиакон читал канон из вновь составленной службы преподобному Серафиму Саровскому.
Известно также, что с самого начала омовения честных мощей в алтаре стало распространяться ясно ощущаемое всеми присутствующими благоухание, запах цветов гвоздики и свежего липового меда. Июльский день был ясный, солнечный, жаркий, и церковные окна были открыты настежь. Думалось, что где-нибудь поблизости косят траву и этот аромат исходит от скошенных цветов и свежего сена. А владыка-митрополит, проходя по церкви, обратился к присутствующим даже с такими словами: "Братие, братие, а какое же это у вас мыло, что-то уж очень душистое". Но оказывается мыло было то самое, которое привез для омовения святых мощей ключарь Тамбовского собора, и то самое, которое в России называлось "грецким" и употреблялось для омовения престолов при освящении храмов. Тогда владыка-митрополит осенил себя крестным знамением, и всем присутствующим стало ясно, какое благоухание разливалось по церкви.
Надо заметить, что честные мощи преподобного Серафима Саровского относятся к разряду мощей неполного нетления, то есть неполность заключается в том, что при совершенной сохранности костей соединительные ткани сочленения или суставов подверглись тлению, вследствие чего конечности в локтях и коленях легко разнимались. Голова преподобного с уцелевшими на ней волосами, бровями, усами и бородою, по личному впечатлению автора, прекрасно сохранились. Верхние кожные покровы тоже частично хорошо сохранились и плотно облегали скелет, как бы к нему присохли, вследствие чего кисти рук в запястьях и ступни в щиколотках остались на своих местах не отделенными, а лик преподобного сохранил следы сходства с иконографическим его изображением.
На груди, поверх епитрахили, лежало молебное Евангелие, а в кисти левой руки (сильно прижатой к груди) держался бронзовый крест - материнское благословение, с которым преподобный никогда не расставался. Этот крест владыка-митрополит сам лично с осторожностью и благоговением вынул из руки преподобного и бережно отвез его в Царское Село, самолично вручив его Государю Императору.
Императрица Александра Феодоровна, благоговейно чтившая память преподобного, от царственных щедрот своих. изволила соорудить для этой святыни драгоценный ковчег с золотою цепью и, по прибытии в Саров на торжество открытия мощей и прославления отца Серафима, 18 июля, по окончании вечерни в Зосимо-Савватиевской церкви, возложила свое усердное приношение на честные мощи преподобного в присутствии Саровского игумена Иерофея и архимандрита Серафима (Чичагова).
После переложения святых мощей преподобного в новую гробницу, высокопреосвященнейший митрополит Антоний на некоторое время отбыл из Саровской пустыни. За время его отсутствия в Сарове к предстоящему торжеству заканчивались с особою поспешностью строительные и разные другие работы. Для приема богомольцев выстроили в двух верстах от стен обители целый город из более ста вместительных бараков и целый ряд различных лавок для продажи съестных припасов. И хотя до начала торжеств оставалось более недели, городок уже полнился торжественной жизнью. Множество богомольцев разместилось в бараках. Чрезвычайно пеструю и живописную картину представляли простые люди, пришедшие насладиться духовным торжеством. Здесь собрались представители едва ли не всех народностей, населяющих Великую Россию. Большинство богомольцев, конечно, составляли великороссы и малороссы; но было между ними много и белорусов, мордвы, корелов, зырян и разных других народностей. Все эти люди, живущие у себя дома в далеко не одинаковых условиях, составляли здесь как бы одну семью, одушевленную одною мыслию - поклониться святым мощам преподобного Серафима и в простосердечной, но пламенной молитве пред ними найти своей душе отраду и утешение.
А какое множество людей собралось здесь, чающих получить предстательством преподобного Серафима благодатную помощь и исцеление от разных обдержащих их недугов. Хромые, слепые, расслабленные и другие убогие встречались на каждом шагу. И многие из них, благодарение Богу, по вере своей исцелялись. О случаях исцеления приходилось постоянно слышать, да и не только слышать, но и видеть самих исцеленных, славящих и благодарящих Бога, явившего над ними, молитвами преподобного Серафима, Свою милость. У источника преподобного Серафима - этого кладезя исцелений, постоянно проявляются знамения милости Божией. В один из дней здесь было более десяти случаев исцелений хромых. Последние, как бы в доказательство чудесно явленной над ними милости Божией, собрали свои костыли и в присутствии множества народа на берегу реки Саровки предали их сожжению. Кроме этого источника, привлекающего постоянно стечение богомольцев, другим таким излюбленным местом являлась обширная монастырская площадь в стенах самой обители, где расположены храмы и келии иноков. Здесь до начала торжеств особенное внимание богомольцев привлекал двухэтажный каменный храм во имя преподобных Зосимы и Савватия. Пред этим храмом постоянно приходилось видеть коленопреклоненных богомольцев, хорошо знавших, что здесь сокрыто до времени драгоценное для них сокровище - святые мощи батюшки Серафима.
Числа с 10 июля начали наполняться приезжими богомольцами и многочисленные, специально сооруженные к предстоящему торжеству гостиницы. 10 июля в Саров приехал из Казани высокопреосвященнейший архиепископ Димитрий, назначенный Святейшим Синодом к участию в предстоящих торжествах. На следующий день прибыл товарищ обер-прокурора Святейшего Синода, сенатор В. К. Саблер, а в субботу, 12 июля, в 6 часов вечера - высокопреосвященнейший митрополит Санкт-Петербургский Антоний. Кроме того, в это же время прибыли в Саров для участия в богослужениях и крестных ходах на торжестве открытия святых мощей и некоторые представители столичного духовенства: ректор Духовной семинарии архимандрит Сергий, наместник Александро-Невской лавры архимандрит Корнилий, ризничий Лавры архимандрит Гедеон, правитель дел лаврского духовного собора архимандрит Макарий, архидиакон лавры Иоанн, два иподиакона, иеродиакон Лавры Илларион и 60 человек певчих митрополичьего хора. Кроме того, из белого духовенства в качестве народных проповедников, - протоиерей Философ Орнатский и священник Александр Рождественский.
Распоряжением преосвященного Иннокентия, епископа Тамбовского, сделан к этому времени целый ряд приготовлений церковного характера. Дело в том, что положение Саровской пустыни исключительное, далеко не похожее на положение других обителей, расположенных среди населенных пунктов и городов. Саровская пустынь приютилась в глухом лесу. Самая ближайшая от нее деревня в 12 верстах. Вокруг монастырских храмов расположены лишь братские корпуса, и за пределами монастырской ограды четыре гостиницы. Понятно, все собравшиеся богомольцы не могли найти себе приюта в монастырских гостиницах. Не хватило и городка, выстроенного в двух верстах от обители. Поэтому, для удовлетворения этой насущной нужды, в разных направлениях за пределами обители, близ дорог устроены были гражданской властью бараки. Епархиальная же власть признала нужным для каждой группы бараков воздвигнуть по часовне, снабдив каждую из них всем необходимым для совершения панихид и молебных пений. В часовне всегда находился чередной священник и певцы для совершения молитвословий. Здесь же раздавались народу иконки с изображением преподобного Серафима, "Троицкие листки", брошюры религиозного содержания. Для обслуживания часовен преосвященный Иннокентий вызвал до 30 иеромонахов из монастырей Нижегородской, Тамбовской и Харьковской епархий, столько же священников из северных уездов Тамбовской епархии и до 150 послушников и причетников. Из дальних бараков ежедневно устраивались крестные ходы к стенам обители, где совершались, на особом возвышении, торжественные всенощные и молебные пения.
В воскресенье, 13 июля, по просьбе сестер Дивеевской обители высокопреосвященнейший митрополит Антоний совершил здесь, в соборном храме во имя Святыя Троицы, Божественную Литургию, в сослужении преосвященных: Нижегородского Назария и Тамбовского Иннокентия. Обитель Дивеевская сохраняет в себе много предметов, бывших в личном употреблении отца Серафима. Сюда сестры обители, вскоре после кончины преподобного, перенесли Ближнюю и Дальнюю подвижнические его келии-пустыньки. Первая находится в том виде, в каком была при жизни блаженного старца, а вторая обращена в алтарь в храме Преображения Господня. В этом храме устроены четыре витрины, в них хранятся вещи преподобного: епитрахиль, мантия, богослужебные книги, скуфейки, полумантия, мотыга, топорик, лапти, рукавички, завязанные в узелке волоса преподобного, часть камня, нож, чулки, чоботы и другие вещи. В алтаре хранится табурет, стоявший в келии преподобного. Образ Царицы Небесной "Умиление", написанный на полотне, натянутом на кипарисовую доску, и стоявший в монастырской келии преподобного, помещен в особом киоте и в драгоценной ризе у столба, на левой стороне Троицкого соборного храма. В этом храме из четырех его приделов один с 1875 года хранился неосвященным, потому что вера Дивеевских сестер в святость отца Серафима и в его прославление была так сильна и жива, что они терпеливо ждали этого Всероссийского церковного торжества для посвящения придела его имени.
15 июля, в день памяти просветителя Земли Русской, святого равноапостольного князя Владимира, в монастырском храме "Живоносного Источника" высокопреосвященнейший Димитрий, архиепископ Казанский, совершил Божественную Литургию, а после нее было совершено высокопреосвященнейшим митрополитом Антонием с архиепископом Димитрием и епископами Назарием и Иннокентием молебствие святому равноапостольному князю Владимиру. За Литургиею священник А. В. Рождественский произнес назидательное поучение. На следующий день, по благовесту в большой колокол, в соборном Успенском храме монастыря в 12 часов дня была совершена торжественная панихида с поминовением: Благочестивейших Государей и Государынь, от Императрицы Елизаветы Петровны до Александра III включительно, Владимирского епископа Виктора, рукополагавшего преподобного отца Серафима во иеродиакона, епископа Тамбовского Феофила, совершившего хиротонию преподобного во иеромонаха, и всех почивших архипастырей Тамбовских, родителей преподобного Серафима - Исидора и Агафьи, а также всех почивших игуменов и строителей Саровских, при которых подвизался преподобный. Одновременно с служением торжественной панихиды в Успенском соборе совершались панихиды и в других монастырских храмах и часовнях, устроенных у источника, пустынок, бараках и т. п. В Успенском соборе владыке митрополиту и преосвященным сослужили одиннадцать архимандритов и девятнадцать протоиереев, священников и иеромонахов. Собор заполнился молящимися. Пели два хора: митрополичий, под управлением г. Тернова, и хор Тамбовских архиерейских певчих. Панихида продолжалась более полутора часов.
В тот же день, в 6 часов, в Успенском соборе и в храме "Живоносного Источника", а также и в других монастырских храмах, где не велась исповедь богомольцев, совершено заупокойное всенощное бдение. В Успенском соборе совершал богослужение высокопреосвященнейший митрополит Антоний и преосвященный Иннокентий, а в храме "Живоносного Источника" высокопреосвященнейший архиепископ Димитрий и преосвященный Назарий. На ектеньях поминалось имя приснопамятного иеромонаха Серафима.
17 июля богомольцы с раннего утра наполнили монастырскую площадь внутри и вне стен монастыря. В этот день ожидалось прибытие в Саров крестных ходов из двух Серафимовских обителей - Дивеевской и Понетаевской. Ровно в 7 часов утра при ясной солнечной погоде из ворот Саровской обители вышел крестный ход навстречу ожидаемым крестным ходам. Кресты, иконы и хоругви несли прибывшие на торжество из разных мест представители общества хоругвеносцев. Сопровождал крестный ход преосвященный Иннокентий с многочисленным монашествующим и белым духовенством. Перейдя реку Сатис, крестный ход остановился в ожидании встречных на так называемом лобном месте, во временно устроенной здесь открытой со всех сторон деревянной часовне. Около 8 часов показался из Саровского леса крестный ход из названных женских обителей. Крестные ходы соединились в один общий и, направляясь к воротам обители, образовали величественное и торжественное шествие. По всему пути следования стояли несметные толпы богомольцев. Благолепию шествия много способствовали прибывшие на торжество из разных мест Московской, Ярославской, Владимирской, Тульской, Нижегородской и Рязанской губерний представители хоругвеносных обществ. Все они несли от своих обществ в дар обители по одной или по две хоругви, из которых многие отличались ценностью и художественностью работы. В 9 часов раздался благовест к Литургии. Особенным благолепием отличалось это заупокойное богослужение в Успенском соборе, где Литургию совершал высокопреосвященнейший митрополит Антоний и епископ Назарий, который и произнес слово, посвященное памяти преподобного Серафима. Преосвященный Назарий говорил:
- Итак, возлюбленные братие, мы достигли светлых дней Великого торжества прославления преподобного и богоносного отца нашего Серафима. Собрались мы из разных, близких и самых отдаленных, мест в эту обитель, в этот храм, к месту молитвенных подвигов преподобного и его упокоения, - собрались, движимые теми же чувствами благоговейного почитания и любви к нему, с какими почти в течение столетия, при жизни и по блаженной кончине его, устремлялся к нему православный русский народ. Мы притекли сюда, чтобы, приобщившись к сему Великому торжеству Церкви, войти в духовное радостнейшее общение с самим виновником его, братом нашим по вере во Христа, достигшим благодатию Божией славы небесной. Юноша, воспитанный в старозаветной русской семье в страхе Божием и в тесном общении с Церковью, жаждущий иноческого подвига, оставляет мать и родину, приходит и поселяется под сенью пустынной Саровской обители. Бодро и радостно вступает он здесь на путь иноческого самоотвержения, "как железо ковачу" отдает он себя и свою волю Богу; послушание в труде, кротость, воздержание, а главное, молитва - "царица добродетелей" становятся его жизнию. Облеченный благодатию священства, с каким благоговением и любовью проходит он служение Святой Церкви. Подобно серафиму небесному, он всецело предает себя на служение Богу, молитвенно бодрствуя пред Ним день и ночь; забывает о пище и питье и сожалеет, что нуждается в отдыхе и не может беспрерывно служить Богу. "Иметь ум, совлеченный всего земного и, сколько позволяет человеческая немощь, соединиться со Христом", - вот что составляет теперь задачу его жизни, - "окончательное устройство дома души", по его собственному выражению. Отныне он "носит в своей груди сердце, как воск, таявшее от неизреченной радости посещавших его небесных видений".
Нет конца совершенствованию духа человеческого, созданного по образу и подобию Божию; нет предела любви, коей обязан человек Богу, своему Творцу и Спасителю; нет границ и подвигам самоотвержения, коих устрашился бы истинно любящий Бога христианин. И вот пламенеющий к Богу Серафим, чтобы всецело жить с Богом и в Боге, удаляется в пустыню и здесь проходит все виды самоотвержения, все подвиги молитвенного труда. "Уединение, молитва, любовь и воздержание - суть четырехсоставная колесница, возносящая дух на небо", - говорил он неоднократно, поучая других, и сам здесь особенно и неуклонно следует своему слову. Крепко закрывает он лесную тропу, ведущую к его пустынной келии, и весь погружается в молитву, богомыслие, чтение слова Божия и писаний святых отцов, - молится тысячу дней и ночей на камне, с удивительным терпением переносит нападение разбойников, едва не до смерти избивших его, и, прощая их, просит лишь об одном - не преследовать их. Подвиг же воздержания преподобный Серафим выражает в труднейшем, но и плодотворнейшем из всех подвигов воздержания - молчальничестве. "От уединения и молчания рождается умиление и кротость, - говорил он потом. - Они возводят человека к благочестию, приближают его к Богу и делают его как бы земным Ангелом". Многочисленны, разнообразны, но и последовательны были все подвиги блаженного старца в пустыне и в монастырской уединенной келии. Это ступени, по которым, руководимый благодатию Божией, Серафим неуклонно, шаг за шагом шел и возвышался на высоту той святости и чистоты, которой в удел дано видеть Бога. И он видел Господа, видел и беседовал с Его Пречистою Матерью, видел святых ангелов. Прозирал он и человека в тайниках его ума и сердца и с поразительною ясностью проразумевал его будущее; входил в духовное общение с людьми независимо от расстояния, в каком они находились по отношению к нему. Когда же, по повелению Божией Матери, ослабил подвиг затвора и молчальничества и отворил двери своей келии для беседы сперва с иноками, а затем с мирянами - какую любовь к человеку явил отшельник миру! День и ночь шли к нему - кто с своими сомнениями, кто с нуждой и горем, кто с болезнями, и он одних утверждал в вере, других утешал, направляя мысли к Богу - Подателю мира и радости, третьих чудесно исцелял от недугов телесных. Православный русский народ увидел в нем избранника Божия, великого праведника; признал его святым при жизни, стал почитать таковым и по блаженной кончине его. Как при жизни святого старца тысячные толпы направлялись к его пустыньке, чтобы видеть его, получить благословение, утешение или исцеление, так и по смерти еще большие толпы с теми же нуждами стали притекать к его могиле, к месту его пустынных подвигов, на источник, который он ископал. В своем сознании верующие люди не различали живого и умершего отца Серафима, как и у Господа нет различия людей по сим состояниям (Рим. 14, 8).
