Дивное Дивеево

Путешественников прошлого века поражала краcивейшая панорама древней Вятки удивительным своеобразием своих старинных построек, вереницей растянувшихся вдоль набережной. Запоминающийся силуэт городской застройки, прорисованный стройными шпилями колоколен и куполами храмов, эффектно венчал линию высокого левого берега реки.

Вокруг Кремля — общественного центра старого города, господствующего над всей окрестностью, привольно раскинулся многолюдный посад, росли монастыри. Большой монастырский комплекс размещался за южным городским рвом и речкою Сорою.

Сооружения Успенского Трифонова монастыря — древнейшего в крае храмового ансамбля — сохранились до наших дней. Сегодня монастырский ансамбль — красноречивый свидетель, который языком архитектуры может рассказать о художественной жизни отлетевшего прошлого, вскрыть истоки творчества местных мастеров.

Архитектурный ансамбль парит над гладью речных просторов. Великолепно просматриваясь с разных сторон, он раскрывает исключительное богатство своих видовых перспектив. Свободная, живописная привязка монастырских зданий говорит о высоком мастерстве древних зодчих, удачно использовавших особенности их ансамблевого построения. Белоснежные храмы старинной обители, утопающие в изумрудной зелени летом и окруженные серебристой дымкой мороза зимой, окаймленные золотом красок осенней природы и звонкой голубизной весеннего неба, вносят романтическую ноту в архитектурно-художественный облик города, усиливая живописный эффект естественного амфитеатра Засорного оврага.

История монастыря восходит к XVI веку. Его основателем был выходец из окрестностей северного городка Мезени Архангельской губернии — Трифон, в миру Трофим, — сын зажиточного крестьянина Дмитрия Подвизаева (1546 — 1612 годы жизни).

Сам Трифон никакого отношения к Вятскому краю не имел. Он родился в 1546 г. в городке Мезень (недалеко от Архангельска) в семье зажиточного крестьянина и в молодости вел юродствующий образ жизни. Со Строгановыми Трифон познакомился в городке Орлове Пермского края. По их же рекомендации постригся в монахи Спасского Пырского монастыря, созданного Строгановыми в верховьях реки Камы.

В 1680 г. Трифон прибывает в Вятку и предлагает местным жителям устроить «святую обитель». Почему никому не известный ранее инок так «показался» местным богатеям, неизвестно. Из летописей следует только лишь то, что решением Земского Собрания именитых граждан Трифону была передана челобитная для вручения царю Иоанну Васильевичу (Иван IV), подписанная всеми пятью городами вятской провинции, «чтобы государь пожаловал, а преосвященный митрополит благословил... к созданию монастыря и о устроении его». В челобитной вятчяне писали, что «города местные от московских удалены и негде вятским людям постригаться, и не от кого принять перед смертью иночества», и просили великого государя дать для нового монастыря место, «...а излюбили есте в строителя Пыскорского монастыря постриженного старца Трифона...».

В Москве у Трифона нашлись весьма влиятельные покровители – бояре Бельские, Романовы и Черкасские, они обеспечили ему «прохождение бумаг» и милость государя. Уже 21 июня 1580 г. царь Иван IV (1530-1584) торжественно вручил 34-х летнему «старцу Трифону» грамоту об отводе под монастырь старого городского кладбища с двумя ветхими церквами во имя Успения Пресвятой Богородицы и Александрийских чудотворцев Афанасия и Кирилла. Вместе с грамотой царя старцу была вручена патриашия, гарантирующая ему неприкосновенность от действий местных властей (в «монастырь к ним въездати никому и до крестьян монастырских дела нет никому же и под суд ходите, а судимы они в Москве»). Сам Трифон был возведен в сан иеромонаха и утвержден в должности строителя.

Монастырь быстро рос, превращаясь в крупное феодальное владение, а с ним и увеличивалось влияние Трифона в крае. В 1586 г. он решил выстроить на новый обширный собор в честь Успения Богоматери. Заручившись поддержкой местного воеводы Василия Овцина, старец без особого труда собрал с Вятских богатеев необходимые пожертвования и в 1588 г. местные зодчие срубили в монастыре деревянную церковь, поразившую современников причудливостью своих форм. Для непритязательного  (и по сей день!)  населения Вятки его архитектурный замысел стал откровением. Свои деревни с угодьями в Специнском стану пожертвовал монастырю Василий Овцин, он же покрыл главу Успенского собора белым железом. Засвидетельствовали свое уважение монастырю и многие другие влиятельные люди края и России. Иван Грозный «безданно и безоброчно жалует селами, деревнями с людьми, озерами и пашнями, лугами и денежными средствами. В знак особого благоволения 12 подвод с книгами, иконами, ризами и разной церковной утварью, отправил в дар монастырю царь Федор Иоанович (1557-1598). Дозорная книга городового приказчика Федора Рязанцева, составленная в 1601 г. свидетельствует, что: «Монастырь имел четыре деревянных храма: 1. Соборный Успенский, шестиглавый, круглый седмипрестольный... 2. Благовещенский – четырехугольный, клецки, однопрестольный. 3. Иоана Предтечи и Преподобного Сергия четырехугольный с трапезою и келарскою, двуглавый с двумя престолами. 4. Никольский круглый, построенный на столбах над святыми монастырскими воротами, однопрестольный».

С восточной стороны Успенского собора стояла деревянная часовня над ключом, которую строил сам старец. В центре монастырской территории возвышалась на 4 столбах колокольня с 8 колоколами, крытая шатром. По периметру монастырь был обнесен деревянной оградой, имевшей с северной стороны два входа, из которых один назывался Святыми вратами. В глубине монастыря размещались настоятельские и братские кельи, погреба, житницы, поварня с хлебнею и квасовария с двумя большими медными котлами.

На рубеже XVII столетия за монастырем числилось 24 тыс. крестьян, выплачивающих оброк монастырю. Ризницы хранили весьма дорогие вещи: золотых окладах и усыпанные жемчугами и каменьями, богато оформленные рукописные книги, церковная утварь. Однако звезда самого Трифона закатилась. Источники, освещающие это событие, очень скупы на подробности, но, несомненно, что «старец» втянулся в политические игры того времени и оказался в числе проигравших.

Прострогановская политика Трифона была сразу разгадана местной посадской верхушкой, однако пользовавшийся поддержкой  весьма влиятельных в Москве княжеских родов и местного воеводы, Трифон почти 20 лет был им «не по зубам». Серьезные неприятности у Трифона начались только после прихода к власти Бориса Годунова в 1598 г. Род Романовых был заподозрен в попытке «извести царский род», репрессирован и сослан в Вятский край. В числе сосланных бояр был даже отец будущего царя, Михаила Федоровича. Попали опалу и другие покровители старца – бояре Бельские и Черкасские. Подозрительный Годунов (1552-1605) заподозрил Трифона в связи с Романовыми и назначил полную ревизию всего монастырского хозяйства под началом усердного Федора Рязанцева. Трифон не стал дожидаться ее результатов (они, как он и ожидал, оказались для него очень неблагоприятными) и поспешил уехать из Хлынова в Сольвычегорск под защиту своего другого могущественного покровителя, Никиты Григорьевича Строганова. Его дальнейшим гонениям способствовали слухи о каких-то неясных связях с самозванцем – «вором Гришкой Отрепьевым» (убит в 1606 г.). По одной из версий, Трифон познакомился с ним в московском Чудовом монастыре, по другой – будущий самозванец был послушником Успенского монастыря. На освободившуюся вакансию архимандрита Хлыновского Успенского монастыря был назначен Иона Мамин, выходец из московских дворян.

Власть в России вновь поменялась, Романовы из изгнанников стали правящей династией. Тот же Иона Мамин был в числе участников земского собора 1613 г. и подписал «список избрания на царство» Михаила Романова. Однако Трифон не воспользовался поражением своих врагов и возвышением друзей, он уже был стар и болен, через год старец умер. После смерти Трифона началось его прославление как святого. Уже во времена архимандрита Ионы Баранова, был написан образ «Трифона Вятского» (1692-1695), деталью которого является рисунок, изображающий кремль Хлынова с его храмами, палатами и стенами. Это единственный дошедший до нас вид города конца XVII столетия. Тогда же преподобный Трифон Вятский был канонизирован.

Вокруг Кремля — общественного центра старого города, господствующего над всей окрестностью, привольно раскинулся многолюдный посад, росли монастыри. Большой монастырский комплекс размещался за южным городским рвом и речкою Сорою.

Местность, отведенная под монастырские постройки, была известна в прежние времена под названием «Балясково поле». Здесь находилось первое поселение русских колонизаторов, начавших проникать в Вятские земли во времена Святослава III Всеволодовича. Позднее, с перенесением города на крутой левый берег речки Соры, часть Баляскова поля стала использоваться под кладбище, другая по писцовым книгам называлась Семеновской пустошью. Это место, удаленное от мирской суеты, и было облюбовано Трифоном под мужскую обитель. Освоение участка настоятель начал с сооружения скромной «клетской с трапезою» церкви во имя Благовещения Богородицы и «малой клетицы» для себя и двух первых послушников. По преданию, церковь была привезена из города Слободского, где стояла «пуста два года». С этим храмом связана интересная легенда, изложенная в жизнеописании Трифона Вятского, объявленного «святым» в 80-е годы XVII столетия. Литература, наряду с нагромождением фантастических вымыслов, часто содержит рациональные зерна, которые проливают свет на то или иное событие. В этом отношении представляет интерес история сооружения деревянной Благовещенской церкви.

Из межевых книг 1759 г. видно, что ближайшими деревнями к монастырю в Спенцынском стану были: Спенцынского Тяглаго Стана пустынь, Семеновская Филимонова, Петрушинская-Колобова, Соловьевская-Костяева. Деревни по межевому плану лежали — Семеновская около монастыря, Петрушинская между Никитскою улицею и Владимирским мостом (в к. XVII — н. XVIII веков от сев. части торговой площади на юго-запад до Никитской башни. Ныне от ул. Володарского до угла ул. Мол. Гвардии и К. Маркса), Соловьевская в направлении Кукарского тракта (Советский тракт). Эти три деревни были оброчными монастырскими вотчинами.

Разнообразные по своим объемным формам постройки формировали своеобразный ансамбль, определив всю дальнейшую его композицию. Согласно древнерусским традициям новые храмы строились на местах старых сооружений, поэтому последующие перестройки не изменили исторически сложившуюся структуру всего комплекса. Выразительный силуэт монастырского ансамбля играл роль одного из планировочных центров древнего Хлынова. Сложные формы сооружений, свободные приемы их компоновки, шатровые венчания придавали абрису ансамбля динамичный, активный характер, акцентируя религиозный и культурный центр города.

Сложные времена переживает монастырь в XVIII столетии. Дореволюционные исследователи немало писали об оскуднии казны в связи с правительственными реформами, лишившими монастырь части его земельных владений. Это значительно сказалось и на внешнем облике Успенской обители. По указам Петра I монастырские мельницы и рыбные ловли были определены в Государственную казну, «остаточные» же деньги предписывалось отсылать в Сибирский приказ. Заботы по восстановлению «погнившего и обвалившегося» монастырского строения заставили архимандрита Александра в 1704 году просить Приказ о выдаче дополнительных ассигнований на ремонтно-архитектурные работы.

Историк К. Селивановский в 1912 году так описывает Успенский ансамбль: «Кто бывал в ...монастыре... тот ныне приятно будет поражен тем благоустройством и порядком, какие ныне царствуют в обители преподобного Трифона. Здания монастырские реставрированы, перекрыты, а то и вновь покрыты железом... Монастырский двор своей чистотой и благоустройством производит самое приятное впечатление. Словом, внешний вид Успенского монастыря отличается уютностью и изяществом, каких он не имел уже давно».