Дивное Дивеево

В день Рождества Христова в 1832 году отец Серафим причастился Святых Таин. После обедни он долго беседовал с настоятелем, просил его за многих и в особенности за младших из братий, потом повторил в последний раз свою просьбу похоронить его в его гробе. Вернувшись в свою келлию, Старец передал одному из Саровских иноков образ Преподобного Сергия (явление ему Божией Матери) и сказал: «Сей образ наденьте на меня, когда умру, и с ним положите меня в могилу». Через неделю, в воскресенье, 1 января 1833 года, отец Серафим пришел в последний раз к обедне в любимую им больничную церковь святых Зосимы и Савватия, сам поставил свечи ко всем иконам, приложился к ним и приобщился Святых Христовых Таин. После обедни он простился со всеми братиями, бывшими в храме, благословил и поцеловал всех, гово- ря: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте, нынешний день венцы готовятся». Приложившись ко Кре- сту и к иконе Божией Матери, Старец вышел из церкви северными вратами. В этот день всем показалось, что Старец был чрезвычайно слаб, но в то же время спокоен и весел. После Литургии к отцу Серафиму зашла одна из дивеевских сестер, и Старец передал ей 200 рублей на покупку хлеба, так как запас хлеба вышел и сестры нуждались. Исполняя данное некогда настоятельнице Александре и отцу Пахомию обещание, Старец заботился о Дивеевской обители до самых последних минут своей жизни.

В келлии отца Серафима перед иконами постоянно горели свечи и теплились лампады; он никогда не гасил их, когда уходил в свою пустыньку, и келейник его не раз говорил ему, что от этого может случиться пожар, но Старец ему отвечал: «Пока я жив, пожара не будет, а когда умру, кончина моя откроется пожаром». И это предсказание блаженного исполнилось.

   В первый день нового 1833 года отец Серафим несколько раз выходил из своей келлии на место, которое выбрал для своего погребения, и долго там молился, а по возвращении в келлию пел пасхальные песни.

   2-го января в шестом часу утра келейник отца Серафима собрался к ранней обедне. Выйдя в сени, он почувствовал запах дыма и поспешил к дверям Старца. Сотворив обычную молитву, он постучался, но ответа не было; тогда, встревоженный, он позвал нескольких монахов и с их помощью сорвал дверь с крючка. На скамейке, около двери, был сложен холст, принесенный посетителями в дар отцу Серафиму; этот холст тлел, загоревшись, вероятно, от упавшего на него свечного нагара. Огня не было, но дым наполнял келлию, и в ней было совершенно темно, так как еще не рассветало. Братия поспешили принести снегу и затушили тлевший холст. А в это время в церкви служба шла своим порядком, пели уже «Достойно», когда прибежал один из послушников и сообщил о случившемся в келлии отца Серафима. Многие из молившихся поспешили туда; в келлии все еще было темно, Старец не подавал голосу. Наконец принесли зажженную свечу и тогда увидели отца Серафима. Он стоял на коленях со сложенными на груди руками перед иконой Божи ей Матери «Умиление», перед ним на столе лежала открытая книга, листы которой слегка обгорели. Полагая, что Старец спит, братия попробовали осторожно его разбудить, но это было уже невозможно: дух его отлетел.

Весть о кончине святого Старца быстро разнеслась не только в пустыни, но и по окрестностям. Народ огромными толпами спешил в обитель поклониться останкам горячо любимого наставника. Все горько плакали, но особенно глубоко было горе дивеевских сестер, оставшихся теперь без руководителя и заботливого и любящего отца. В течение восьми суток тело угодника Божия лежало в соборе в им самим приуготовленном открытом гробу, с образом Преподобного Сергия на груди, который Старец сам просил себе положить. Погребен он был по правой стороне алтаря, на месте, выбранном им самим. Погребение отца Серафима совершено было настоятелем Саровской обители игуме- ном Нифонтом, в сослужении старейшей братии обители. Самый обряд был очень прост, но в этой простоте всеми чувствовалось какое-то необычайное и торжественное величие; чувствовалось, что Церковь Христова совершает всенародно свое великое торжество; это были похороны не простого инока, а великое в видимой простоте прославление праведника. При погребении не было сказано никаких слов: какое-то благоговейное умиление царило во всех, и никто не осмелился раскрыть уста на похвалу того, чья жизнь, чьи подвиги и чудеса были у всех на виду и в сердце. Все верили, что если молитвенник Русской Земли и разлучился с ними телесно, то духовно остается с ними неразлучно. Эта вера сделала могилу преподобного Серафима любимым местом духовного общения с ним его духовных чад во исполнение обещания Преподобного, данного им народу до кончины: «Когда меня не станет, вы ко мне на гробик ходите! Как вам время, вы и идите, и чем чаще, тем лучше. Все, что есть у вас на душе, что бы ни случилось с вами, придите ко мне, да все горе с собой и принесите на мой гробик! Припав к земле, как живому, все и расскажите, и я услышу вас, и вся скорбь ваша отляжет и пройдет! Как вы с живым всегда говорили, так и тут! Для вас я живой есть и буду вовеки!»

Валентина Александровна Зандер, урожденная Калашникова (1894-1989), духовная писательница, иконописец и церковный публицист. Текст Жития преподобного Серафима публиковался ею в «Сергиевских Листках» за 1928-1929 годы. В 1953 году журнал «Вечное» (Париж) издал Житие отдельной книжкой. В основу настоящей публикации положено это издание.
Надежда Аксакова.