Дивное Дивеево

Сам он в жизни сей уже как бы не существовал, весь изменившись в любовь к Богу, став живым пламенником, горящим светильником и носителем небесного огня на земле. Сила молитвы его была такова, что сама собою зажигалась лампада в его келлии, и не раз видели его во время молитвы стоящим в воздухе. «Идем это мы лугом,— передавала одна дивеевская сестра,— трава зеленая да высокая такая... оглянулись, глядим, а батюшка-то и идет на аршин выше земли, даже не касаясь травы. Перепугались мы, заплакали и упали ему в ножки, а он говорит нам: «Радости мои, никому о сем не поведайте, пока я жив, а после моего отшествия от вас, пожалуй, и скажите!» В пустыни, в лесу, Преподобный принимал людей, сидя на завалинке своей хижины. Иных он водил в свою келлию и молился там с ними перед образом Божией Матери. Творил он также молитву и в лесу перед ликом Богоматери, поставленным им на вековой сосне. Вместе с ним молились и богомольцы. «Люди не мешали ему,— пишет Аксако- ва,— как не мешали непрестанной его беседе с Богом ни работа топором, ни сенокос, ни жар, ни холод, ни ночь, ни день».

   Лик праведника был всегда светлым и радостным. «Должно стараться иметь дух радостный и отгонять от себя уныние, чтобы сохранить душевный мир»,— говорил преподобный Серафим, ибо стяжание мира он считал самым важным делом в жизни христиан.

«Радость моя! — говорил он одному собеседнику,— молю тебя, стяжи дух мирен, и тогда тысячи душ спасутся около тебя». 
   Один Саровский брат, находясь в унынии, близком к отчаянию, просил другого разделить с ним несколько минут скорби. Вышли эти два брата из монастыря после вечерни и пошли вокруг ограды, утешаясь взаимной беседой. Подошли к конному двору, около которого лежала дорожка к Серафимову источнику. Скорбящий брат хотел своротить в сторону, чтобы в таком болезненном состоянии духа не повстречаться с отцом Серафимом. Но прежде, чем успели они отойти от дороги, вдруг увидели вблизи себя Старца, идущего навстречу им. Старец явился им в довольно странном наряде. Часть белого его балахона была поднята, по обычаю рабочих, под кушак, а полы опущены. На нем был огромный зеленого цвета левантиновый платок, у которого один конец тащился по земле, а другой обвивал шею. Оба брата упали ему в ноги. Старец же, как чадолюбивый отец, с необыкновенной ласкою благословил их, потом пропел следующий стих девятой песни канона, поемого во всякой душевной скорби и обстоянии: «Радости исполни мое сердце, Дево, яже радости приемшая исполнение, греховную печаль потребляющи». Потом топнув ногою, Старец сказал: «Нет нам дороги уны- вать, потому что Христос всё победил». Душевное состояние Старца как бы перелилось в души скорбящих братий, и они, оживотворенные его радостью, возвратились в обитель в мирном и благодушном расположении сердца. И всякого приходящего к преподобному Серафиму касалось пламя заключенного в нем Божественного огня, и зажигалось сердце человеческое. Благословляя пришедшего к нему, Старец возлагал на него руки и читал тропарь Успению Божией Матери «В рождестве девство сохранила еси».

Сам величайший девственник, преподобный Серафим усердно увещевал и других блюсти девство. «Ради будущего блаженства,— говорил он,— храните девство». «Если девство кто хранит — Дух Божий таких принимает». Много иноков приходило к Преподобному — как своих, са- ровских, так и из других обителей. Особенно важным в духовной жизни преподобный Серафим по- лагал держать в устах и в сердце молитву Иисусову. «В этом да будет все твое внимание и обучение,— говорил отец Серафим.— Ходя и сидя, де- лая и в церкви до богослужения стоя, входя и исходя, сие непрестанно держи в устах и в сердце твоем. С призыванием таким образом имени Божия ты найдешь покой и вселится в тебя Святой Дух». «Без молитвы,— говорил он еще,— монах умирает, как рыба без воды». «Тот монах не имеет печати, который не знает делания Иисусовой молитвы». «Бог внемлет уму, а потому те монахи, кои не соединяют внешнюю молитву с внутренней,— не монахи, а черные головешки». Одному монаху он дал такой совет: «Каждодневно выметай свою избу, да имей хороший веник. Станови утром и вечером самовар, да грей воду, подкладывай углей, ибо горячая вода очищает и тело и душу. Учись умной молитве сердечной».

К преподобному Серафиму приходили за советом и наставлениями настоятели монастырей и монахи, умудренные опытом духовной жизни: «Труд- но управлять душами человеческими,— говорил им Преподобный,— учить других так же легко, как с нашего собора бросать на землю камешки, а проходить делом то, чему учишь, все равно, как бы самому носить камешки на верх собора». Несмотря на это, преподобный Серафим не считал возможным для пастыря уклоняться от Богом возложенного на него подвига: «Сей, отец,— говорил он,— сей, всюду сей данную тебе пшеницу. Сей на благой земле, сей и на песке, сей на камени, сей при пути, сей и в тернии: все где-нибудь да прозябнет и возрастет и плод принесет, хотя и не скоро».

   Отличительным характером настоятеля, по наставлению отца Серафима, должна быть его любовь к подчиненным. «Матерью будь, а не отцом, к братии»,— говорил преподобный Серафим строителю Высокогорской пустыни отцу Антонию. И сам Преподобный имел попечение о своих духовных чадах подобно заботливой матери. Особенными заботами его пользовалась Дивеевская обитель, за которую просила перед кончиной ее основательница и первая игумения Александра (в миру Агафия Семеновна Мельгунова), когда отец Серафим, еще в сане иеродиакона, сопровождал в эту обитель своего старца Пахомия. Более тридцати лет прошло со дня ее блаженной кончины. Умерли и старцы Пахомий и Исаия, руководившие духовной жизнью общины. «Я ведь теперь один остался из тех старцев, коих просила матушка Агафия Семеновна о заведенной ею общине»,— говорил преподобный Серафим.

По условиям своего пустынножительства преподобный Серафим не мог раньше взять на свое попечение женскую обитель, хотя заботы о ней проявлял неоднократно. Перед выходом же его из затвора Божия Матерь Сама напомнила ему взятое на себя обещание: «Зачем ты хочешь оставить заповедь рабы Моей Агафьи?» — сказала Царица Небесная Старцу при явлении ему у источника. Тут же Она повелела преподобному Серафиму разделить обитель на два отделения. Сама указала место для основания второго отделения для одних только девушек. «Как я сам девственник,— говорил Преподобный,— то Царица Небесная благословила, чтобы в обители моей были только одни девушки». «Дева, хранящая свое девство ради любви Христовой, имеет честь с Ангелами — и есть невеста Христу».

   Для прокормления этих восьми девушек, которые были взяты из обители матери Александры и имена которых указала Сама Царица Небесная, преподобный Серафим выстроил мельницу, а вокруг нее поставил келлии. По указанию Божией Матери, которая обещала быть всегдашней Игуменьей этой новой обители и назвала ее Своим уделом на земле, преподобный Серафим дал сестрам новый устав, молитвенное правило и некоторые заповеди. Постоянно, денно и нощно, сестры попеременно читали Псалтирь; церковные должности дьячка, пономаря, ризничей и церковницы должны были исполнять сами сестры, но только девицы. Перед образом Спасителя в церкви неугасимо горела свеча, а перед иконой Богоматери всегда теплилась лампадка. Жить сестры должны были по две в келлии, и никогда по одной, точно так же во время Богослужения не оставаться по одной и никуда не выходить по одной. Послушание, которое преподобный Серафим полагал в основу всякого иноческого подвига, он и для сестер новой основанной им Мельничной общинки ставил выше всего.

   Служение церкви Преподобный считал высшим послушанием. «Нет паче послушания, как послушание церкви! — говорил он.— Если только тряпочкой протрешь пол в дому Господнем,— превыше всякого другого дела поставится у Бога! И все, что ни творите в ней и как входите и исходите,— все должно творить со страхом и трепетом и никогда не престающей молитвою».