03/05/2014 09:19:17 В епархию меня вызвали сразу же после Богоявления. Зима 1990 года была холодной и снежной. Первый утренний пассажирский автобус до областного центра выходил лишь только тогда, когда шахтные трактора расчистят дорогу.
Владыка об этом, конечно, знал, но вызвал…
Значит, что-то срочное.
Отслужил я к тому времени после рукоположения, аккурат, два месяца, с небольшим хвостиком. Только первые буквы богослужебной практики освоил, да пару литургий самостоятельно осилил.
Призыв священнический в конце 80-х — начале 90-х оригинальный был. Приходы по епархиям открывались десятками, а священства подготовленного не было. Три семинарии на весь СССР чуть больше пятидесяти подготовленных к священству воспитанников в год выпускали, а у дверей каждой епархии многочисленная очередь ходоков из городов и весей: «Дайте священника!».
Поэтому и готовили священство по принципу «взлет-посадка». И ведь управил Господь: большинство, в тех непростых годах рукоположенных, добрыми пастырями стали, хотя и исключения были. Священническое служение свои искушения и преткновения имеет. Светскому человеку часто и не понять их.
Одной из таких проблем были сельские храмы, где прихожане сами порушенную церковь восстанавливали или новую строили, а затем «с позиции силы» к правящему архиерею ехали.
- Владыка, давай батюшку, храм пустой стоит и в совете по делам религий мы уже все документы выправили. Не дело, церковь есть, а службы нет.
Сидя в холодном автобусе, не быстро пробирающимся через снежные заносы, я догадывался: перевести меня хотят. Вот только куда?
В городе я был третьим священником. Есть кому подсказать, показать и научить, да и диакон с регентом наличествовали. Даже если ошибешься – поправят. Общем, служи не тужи, ума разума набирайся.
Естественно, даже перспектива настоятельского ранга на селе особо не радовала и откровенно страшила.
Протоиерей Александр Авдюгин
Предчувствие не обмануло. Не успел зайти в кабинет архиерейский и благословение у епископа взять, как тут же секретарь епархиальный бумажку мне с Указом: «назначаетесь на настоятельское служение в Свято-Духов храм села Ребриково».
Пока соображал, где это Ребриково находится и что там за приход, владыка мне напутственное слово сказал, отеческое наставление дал и с настоятельским чином поздравил.
На все мои возражения, что, мол, не готов, не умею и не смогу ответ был один:
- Там приход хороший, староста силен, книги служебные есть и бабули службу знают.
- Владыка, — нашел я последний аргумент, так мне говорили, что в Ребриково новый храм, его еще строить и строить, а какой я строитель?
Аргумент не сработал. Епископ был непреклонен.
- Без тебя церковь достроят, ты служи.
И благословил, на «подвиги» настоятельские.
В храме не было полов, и по земле кружилась поземка. Крыша присутствовала, но без кровли. По стропилам рубероид положили, а где его не хватило, шахтным вентиляционным брезентом небо холодное прикрыли. Алтарь был уже почти «готов». В нем настланы полы, а также наличествовали престол, жертвенник, пономарский стол и иконостас. Престол с жертвенником выглядели почти «канонично», а пономарский стол недавно исполнял кухонные обязанности в чьей-то хате. Более всего впечатлял иконостас: три простыни натянутые на алюминиевой проволоке, причем средняя из них с разрезом по середине именовались Царскими вратами. На простынях, то бишь на иконостасной перегородке, были булавками приколоты бумажные иконы.
Эту картину внутреннего убранства я видимо рассматривал со столь трагическим выражением лица, что суетящийся рядом староста даже прекратил рассказывать о дальнейших планах строительства и начал меня уговаривать «трошки» потерпеть.
Мне не хотелось терпеть ни минуты…
Да как же тут служить! – кричало все внутри.
Сзади хлопнула дверь. Обернулся. В валенках, теплом ватнике, закутанная в большой пуховый платок, вся в снегу и инее, вошла пожилая женщина. За собой она тащила санки, груженные чем-то тяжелым.
- Зоя! Я же тебе сказал, что на санях приеду и заберу! Чего ты надрываешься? – сокрушенно спросил староста, и добавил, уже ко мне обращаясь:
- Вот, батюшка, в соседнем селе живет и по такому морозу и снегу на санках кирпич за два километра возит.
- Какой кирпич? – не понял я.
- Да старую пристройку у нас в хате разобрали, а кирпич остался, вот и вожу. Глядишь, и хватит на столбики для пола – ответила уже Зоя, и добавила:
- Благословите, батюшка.
Я молча смотрел на санки. На них было двенадцать кирпичей. Больше просто не вмещалось. Как не вмещалось и у меня в сознании то, что делала эта женщина, и что заставило ее по балкам, снегу, в метель тащить этот груз.
Пока складывал в голове мысли, зашла вторая заснеженная прихожанка, с мешком в руках. Поздоровалась, благословения попросила, и вытащила из мешка валенки.
- Это, тебе, отец Лександра. Замерзнешь ты завтра на службе в ботиночках своих.
Первую литургию служил на следующий день. Вместе с утреней. В холодном храме было человек семьдесят. Почти все исповедовались и причащались. Когда причастил народ и на престол потир ставил, рука не хотела разгибаться. Замерзла. И не мудрено, в храме градусов десять мороза. Чуть не заплакал.
Вышел из алтаря, а меня бабушки окружили, чтобы спасибо сказать и уговорить:
- Ты, батюшка, не горюй. Сретение скоро, а там тепло, весна. Достроим мы церкву. Не бросай только нас…
И каждая к себе домой приглашает. Отобедать, да согреться.
Вот тогда и дошло до меня, священника молодого, да неопытного, что такое жены-мироносицы. По Евангелию я знал, кто это такие, а вот, что наяву с ними познакомлюсь, никогда не предполагал.
| 
Новости
