Дивное Дивеево

И удивительно ли, что появляются время от времени в наших храмах люди, порога церковного до того не переступавшие, и спрашивают – кто робко, кто резко, а кто и враждебно — у главного в Церкви человека, продавца за свечным ящиком:

— Где у вас тут Никола?..

А потом пытаются поставить огромную свечу на подсвечник, а она все падает… И стоят, шепчут что-то у иконы, с которой смотрит на них скорбно и любовно седовласый старец. Что-то, что Богу, ему да им самим только ведомо. И уходят. А что дальше — опять же лишь Господу, угоднику Его и им, ушедшим, известно.

Чудно это все…

Сколько уж веков прошло, как узнал, полюбил народ наш святитель Николай! Люди русские ведь не потому его почитать стали, что в житиях греческих или латинских о нем прочли и оттого сердце их любовью к нему разом преисполнилось. Нет: он сам этим людям являлся, выручал, от смерти избавлял. И так ими узнан был, и из уст в уста молва о нем намного скорее передавалась, чем книги переписывались.

И годы гонений памяти о нем до конца не истребили, и в годы эти самые к нему не только со всех сторон стесненные христиане с молитвой обращались, но и гонители, и атеисты, и безбожники подчас самые что ни на есть. А он и безбожникам благотворил. И для многих из них к Богу проводником часто становился.

Его и мусульмане на Востоке порой по-своему чтут. И даже в храм православный не стесняются иногда войти и перед иконой его поклониться – это иконы-то отрицающие и святых не признающие!

Он везде родной, везде свой. А для нас, кажется, в особенности (не нам, наверное, одним кажется…). Но и этого родного и своего — как же плохо русский человек знает сегодня! Шутка такая есть даже: как Николу Зимнего (6/19 декабря, преставление) от Летнего (9/22 мая, перенесение мощей) отличить? Да очень просто: Зимний, он в шапке (в митре то есть), а Летний с непокрытой головой, потому что тепло. Только шутка ли? Немало тех, кто так и вправду считает.

Не чудно это даже, не странно, а как-то страшно, пожалуй…

Большая часть нашей жизни скрыта от нас. Хоть и думаем мы, что сами творцы своей судьбы, что все в наших руках, а сколько ситуаций у каждого в жизни было, когда еще немного, и не только рук этих или ног, и памяти бы от нас даже не осталось! Сосулька с крыши сорвалась и прямо у ног в мелкую крошку разлетелась… Авария, машина в лепешку, а сами целехоньки, ни царапины… Ногу в воде свело, и сам не понимаешь, как до берега добрался, словно подталкивал кто…

Сначала удивляешься, потом забываешь — жизнь ведь, чудом сохранившаяся, дальше идет. Снова вспоминаешь, поеживаешься от вдруг дохнувшего на тебя холода, и опять забываешь. И бывает еще так, что спросит кто-то, как дела, а ты с улыбкой поглядишь на человека и скажешь:

— Твоими молитвами, как же еще!

Но ведь и правда — молитвами чьими-то миновала нас беда, оставила безнадежная болезнь, отпустила из своих цепких когтей до поры до времени смерть. Чьими?

Молитвами кого-то из тех святых, кому мы и сами когда-то молились. Того святого, имя которого носим от рождения или крещения. Ангела-хранителя нашего. Матери Божией. Святителя Николая. А может и еще кто-то из святых молился о нас, кто-то, чьего не только жития, но и имени даже мы не ведаем, о чьем существовании не подозреваем.

Это и правда так. Ведь святые на небесах, как пишет преподобный старец афонский Силуан, в Духе Святом видят нас всех, и сердце их, полное любовью, не может оставаться равнодушным к боли и страданиям нашим. Такой вот парадокс: они нас знают, а мы их нет, они нас любят, а мы… Такие вот взаимоотношения и такая связь между «братиями большими» и «меньшими».

Мы, конечно, встретимся рано или поздно. И познакомимся даже, но это потом, в жизни уже совсем другой. Как тогда благодарность выразишь, чем отплатишь? Наверное, и в глаза посмотреть стыдно будет… Сейчас бы задуматься и благодарить начать.

Каким образом? Да хотя бы просто узнавая их — таких близких и таких незнакомых. Читая о них, созерцая их лики на древних или, наоборот, совсем новых иконах, и, конечно же, молясь им. Или еще лучше — хоть в чем-то стараясь быть на них похожими.

Необъятного не объять, по крайней мере, сразу. Все четьи-минеи святителя Димитрия Ростовского за вечер не одолеешь. Но открыть их или страницу в сети и прочесть житие святителя Николая в день, когда вспоминается Церковью он сам и бесчисленные его чудеса, разве трудно? И он станет еще ближе и родней для нас, а мы для него. И мир святости и чистоты, Божией благодати, в котором обитает он теперь, мир неизведанный и таинственный, покажется уже не таким бесконечно недостижимым, как прежде. Появится сначала смутное, а потом все более и более ясное ощущение того, что может он стать и нашим тоже, хоть до святости нам далеко. Святитель Николай поможет нам его достичь — если мы попросим его об этом, если по-настоящему этого захотим.