Дивное Дивеево

Встре­чи бы­ва­ют раз­ные. Од­ни из них про­хо­дят без сле­да и тут же за­бы­ва­ют­ся, дру­гие оста­ют­ся, а ино­гда опре­де­ля­ют всю на­шу даль­ней­шую жизнь. Но есть един­ствен­ная в ми­ре Встре­ча, не толь­ко со­хра­нив­ша­я­ся в Свя­щен­ной ис­то­рии, но да­же став­шая ве­ли­ким еже­год­ным хри­сти­ан­ским тор­же­ством (2/15 фев­ра­ля). Его сла­вян­ское ар­ха­и­че­ское на­зва­ние – «Сре­те­ние» – так и пе­ре­во­дит­ся: «Встре­ча». Об этой зна­ме­на­тель­ной встре­че, про­ис­шед­шей за несколь­ко лет до на­ступ­ле­ния ка­лен­дар­ной «но­вой эры», мы чи­та­ем во вто­рой гла­ве Еван­ге­лия от Лу­ки. По­пы­та­ем­ся пред­ста­вить се­бе про­ис­хо­дя­щее.

Две ты­ся­чи лет то­му на­зад пыль­ная до­ро­га меж­ду Виф­ле­е­мом и Иеру­са­ли­мом бы­ла, как обыч­но, на­пол­не­на звуч­ны­ми ак­кор­да­ми до­рож­ной су­е­ты, – воз­гла­са­ми по­гон­щи­ков, кри­ка­ми жи­вот­ных и скри­пом ко­лес. Бла­го­че­сти­вые па­лом­ни­ки и де­ло­ви­тые него­ци­ан­ты, су­ро­вые рим­ские ле­ги­о­не­ры и мир­ные по­се­ляне дви­га­лись по ней в обо­их на­прав­ле­ни­ях. Ни­чем не вы­де­ля­лась сре­ди дру­гих и скром­ная че­та, со­вер­шав­шая свой зна­ме­на­тель­ный путь уже очень дав­но – на ис­хо­де вре­мен, име­ну­е­мых те­перь «вет­хо­за­вет­ны­ми».

Юная мать с со­ро­ка­днев­ным мла­ден­цем-сы­ном вос­се­да­ла на крот­ком осли­ке, ме­рив­шем ка­ме­ни­стую до­ро­гу сво­и­ми дроб­ны­ми шаж­ка­ми. Осли­ка вел под узд­цы по­жи­лой су­хо­ща­вый муж­чи­на, се­до­вла­сый и се­до­бо­ро­дый, с пе­ча­тью му­же­ствен­но­го бла­го­об­ра­зия и нелег­ких жи­тей­ских за­бот на за­го­ре­лом че­ле. Ко­жа­ные сан­да­лии на его но­гах ви­де­ли нема­ло до­рог, а про­стая одеж­да и огру­бев­шие ру­ки вы­да­ва­ли в нем че­ло­ве­ка ма­сте­ро­во­го.

Этой че­той бы­ли Иосиф и Де­ва Ма­рия. Ре­шив обос­но­вать­ся в Виф­ле­е­ме, на ро­дине сво­их цар­ствен­ных пред­ков, они на­прав­ля­лись в Иеру­са­лим­ский Храм, чтобы со­вер­шить пред­пи­сан­ные в этот день за­ко­ном Мо­и­сея об­ря­ды. Со­ро­ка­днев­ный пер­ве­нец по­свя­щал­ся Бо­гу, а над ма­те­рью со­вер­шал­ся об­ряд по­сле­ро­до­во­го очи­ще­ния. При этом в жерт­ву при­но­си­ли агн­ца (яг­нен­ка) и гор­ли­цу.

Мы не зна­ем, ка­кие мыс­ли вла­де­ли Свя­тым Се­мей­ством. Де­ву Ма­рию, ве­ро­ят­но, сму­щал пред­сто­я­щий об­ряд очи­ще­ния. Ее су­пруг на­вер­ня­ка со­кру­шал­ся о сво­ей бед­но­сти, не поз­во­лив­шей ско­пить де­нег на пред­пи­сан­но­го за­ко­ном жерт­вен­но­го агн­ца. Со сму­ще­ни­ем по­гля­ды­вал он на сде­лан­ную им лег­кую де­ре­вян­ную клет­ку, пред­на­зна­чен­ную для двух «птен­цов го­лу­би­ных». Иосиф ку­пит их на шум­ном тор­жи­ще у Хра­ма, и они ста­нут за­ме­сти­тель­ной жерт­вой, при­но­си­мой в этом слу­чае бед­ны­ми се­мья­ми. Мож­но быть уве­рен­ным лишь в од­ном: ни Пре­свя­тая Де­ва, ни пра­вед­ный Иосиф не пред­по­ла­га­ли о ско­рой и зна­ме­на­тель­ной Встре­че в Иеру­са­лим­ском Хра­ме, за­тмив­шей обя­за­тель­ные свя­щен­ные об­ря­ды на­столь­ко, что еван­ге­лист Лу­ка упо­мя­нул о них лишь ми­мо­хо­дом: «Ко­гда они со­вер­ши­ли всё по За­ко­ну Гос­под­ню, то воз­вра­ти­лись... в свой в го­род».

«НЫНЕ ОТ­ПУ­ЩА­Е­ШИ…»

Пе­ре­сту­пив по­рог хра­мо­во­го дво­ра, пут­ни­ки уви­де­ли ве­ли­че­ствен­но­го стар­ца, ше­ство­вав­ше­го им на­встре­чу. Зва­ли его Си­ме­он. Это­му та­ин­ствен­но­му му­жу «бы­ло обе­ща­но Ду­хом Свя­тым», что он не умрет, по­ка не встре­тит Мес­сию (Хри­ста). Со­глас­но сред­не­ве­ко­во­му пре­да­нию, Си­ме­он был од­ним из пе­ре­вод­чи­ков Биб­лии на гре­че­ский язык. Пе­ре­во­дя Кни­гу про­ро­ка Ис­айи, он усо­мнил­ся в про­ро­че­стве о рож­де­нии Мес­сии-Эм­ма­ну­и­ла от Де­вы (7 гла­ва), был на­ка­зан за это то­ми­тель­ным ожи­да­ни­ем и жил неимо­вер­но дол­го – бо­лее трех сто­ле­тий! Уче­ный ста­рец стал оли­це­тво­ре­ни­ем все­го Вет­хо­го За­ве­та, смысл ис­то­рии ко­то­ро­го во­пло­щал­ся в мно­го­ве­ко­вом ожи­да­нии Спа­си­те­ля ми­ра. Си­ме­он одрях­лел и устал, его близ­кие дав­но ушли в мир иной, и он чув­ство­вал се­бя чу­жим на этой зем­ле.

Но на­сту­пил день, за­мкнув­ший че­ре­ду нескон­ча­е­мых лет, и муд­рец, пре­сы­щен­ный дня­ми, на­пра­вил­ся в Храм. В Сыне бед­но­го плот­ни­ка из На­за­ре­та Си­ме­он сра­зу узнал всю жизнь ожи­да­е­мо­го Мес­сию. «На­ко­нец-то! – вы­ры­ва­ет­ся вздох из его гру­ди. – Со­вер­ши­лось! Я до­ждал­ся Те­бя, и те­перь мо­гу уй­ти, чтоб при­ло­жить­ся к пра­от­цам».

При­няв Бо­гом­ла­ден­ца на ру­ки (и по­лу­чив за это про­зви­ще Бо­го­при­и­мец), стоя на по­ро­ге Но­во­го За­ве­та, пе­ре­сту­пить ко­то­рый ему не да­но, про­из­но­сит он от ли­ца вет­хо­за­вет­но­го че­ло­ве­че­ства свои зна­ме­на­тель­ные сло­ва, став­шие мо­лит­вой и по­вто­ря­ю­щи­е­ся за каж­дой Ве­чер­ней:

«Ныне от­пус­ка­ешь Ты с ми­ром слу­гу Тво­е­го,
ис­пол­нив сло­во Твое, Вла­ды­ка,
ибо ви­де­ли очи мои спа­се­ние Твое,
уго­то­ван­ное То­бою для всех на­ро­дов –
свет для про­све­ще­ния языч­ни­ков
и сла­ву на­ро­да Тво­е­го Из­ра­и­ля» 
(пер. С. Аве­рин­це­ва)

Сим­во­ли­ка встре­чи бес­ко­неч­но пе­ре­рас­та­ет бук­валь­ное зна­че­ние это­го еван­гель­ско­го со­бы­тия, и оно ста­но­вит­ся встре­чей Вет­хо­го и Но­во­го За­ве­та, оправ­да­ни­ем и ис­пол­не­ни­ем в Иису­се Хри­сте древ­них мес­си­ан­ских ча­я­ний. Для иуде­ев Он – сла­ва, для идо­ло­по­клон­ни­ков-языч­ни­ков – свет.

Про­зре­вая ту борь­бу, ко­то­рая раз­вер­нет­ся во­круг лич­но­сти явив­ше­го­ся в мир Хри­ста (ибо Его уче­ние станет кам­нем пре­ткно­ве­ния для мно­гих), ста­рец Си­ме­он при­ба­вил, об­ра­тив­шись к юной Ма­рии: «И Те­бе Са­мой ду­шу рас­се­чет меч…». Эти сло­ва бу­дут со­про­вож­дать весь крест­ный путь Бо­го­ма­те­ри: от обаг­рив­ших­ся кро­вью невин­ных мла­ден­цев ноч­ных улиц Виф­ле­е­ма до страш­но­го хол­ма со зло­ве­щим на­зва­ни­ем Гол­го­фа («Че­реп»).

Та­ко­во ос­нов­ное со­дер­жа­ние и смысл празд­ни­ка Встре­чи-Сре­те­ния, за­вер­ша­ю­ще­го со­бой цикл рож­де­ствен­ских тор­жеств и вос­по­ми­на­ний, по­свя­щен­ных про­слав­ле­нию явив­ше­го­ся в мир Бо­го­че­ло­ве­ка Иису­са Хри­ста.

К ИС­ТО­РИИ ПРАЗД­НИ­КА

Древ­ней­шее ис­то­ри­че­ски до­сто­вер­ное сви­де­тель­ство о бо­го­слу­жеб­ном че­ство­ва­нии Сре­те­ния Гос­под­ня на хри­сти­ан­ском Во­сто­ке на­хо­дим в зна­ме­ни­том Itinerarium Aetheriae, ина­че – «Па­лом­ни­че­стве ко Свя­тым ме­стам» (Peregrinatio ad Loca Sancta); этот цен­ней­ший па­мят­ник да­ти­ру­ет­ся кон­цом IV в. и при­над­ле­жит пе­ру лю­бо­зна­тель­ной за­пад­ной па­лом­ни­цы Эте­рии (в ста­рой ли­те­ра­ту­ре – Силь­вия Ак­ви­тан­ка). Ее Пе­ре­гри­на­цио, один из пер­вых хри­сти­ан­ских па­мят­ни­ков это­го жан­ра, еще не да­ет Сре­те­нию са­мо­сто­я­тель­но­го ли­тур­ги­че­ско­го за­го­лов­ка и име­ну­ет его про­сто «со­ро­ко­вым днем от Эпи­фа­нии (Бо­го­яв­ле­ния)», – за­то крат­ко опи­сы­ва­ет са­мо тор­же­ство, со­вер­ша­ю­ще­е­ся в этот день в Иеру­са­ли­ме. При­ве­дем это сви­де­тель­ство пол­но­стью.

«Со­ро­ко­вой день от Эпи­фа­нии (quadragesimae de epiphania) празд­ну­ет­ся здесь с боль­шою че­стью. В этот день бы­ва­ет про­цес­сия в Ана­ста­сис , и все ше­ству­ют, и всё со­вер­ша­ет­ся по по­ряд­ку с ве­ли­чай­шим тор­же­ством, как бы в Пас­ху. Про­по­ве­ду­ют все пре­сви­те­ры, и по­том епи­скоп, тол­куя все­гда о том ме­сте Еван­ге­лия, где в со­ро­ко­вой день Иосиф и Ма­рия при­нес­ли Гос­по­да в Храм, и узре­ли Его Си­ме­он и Ан­на про­ро­чи­ца, дочь Фа­ну­и­ла, и о сло­вах их, ко­то­рые они ска­за­ли, узрев Гос­по­да, и о при­но­ше­нии, ко­то­рое при­нес­ли ро­ди­те­ли. И по­сле это­го, от­пра­вив все по обыч­но­му по­ряд­ку, со­вер­ша­ют Ли­тур­гию, и за­тем бы­ва­ет от­пуст» (Itinerarium Aetheriae, 26).

Ис­точ­ни­ки сви­де­тель­ству­ют, что празд­ник Сре­те­ния воз­ник и в IV-V ве­ках су­ще­ство­вал в бо­го­слу­жеб­ном ка­лен­да­ре Иеру­са­лим­ской Церк­ви в ка­че­стве тор­же­ства, за­вер­ша­ю­ще­го со­ро­ка­днев­ный цикл Бо­го­яв­ле­ния (греч. Эпи­фа­ния, или Тэо­фа­ния), по­свя­щен­но­го вос­по­ми­на­нию це­ло­го ря­да еван­гель­ских со­бы­тий. Этим объ­яс­ня­ет­ся пер­во­на­чаль­ное от­сут­ствие у него соб­ствен­но­го ли­тур­ги­че­ско­го за­го­лов­ка и име­но­ва­ние его, по фор­маль­но­му хро­но­ло­ги­че­ско­му прин­ци­пу, – «Со­ро­ко­вым днем от Эпи­фа­нии».

По за­вер­ше­нии ре­ша­ю­щей ста­дии хри­сто­ло­ги­че­ских спо­ров (на Хал­ки­дон­ском Со­бо­ре 451 г., утвер­див­шем дог­мат рав­но­чест­но­го еди­не­ния че­ло­ве­че­ской при­ро­ды Ло­госа Во­пло­щен­но­го с Его Ипо­стас­ным есте­ством) ни­что не пре­пят­ство­ва­ло бо­го­слу­жеб­но­му про­слав­ле­нию зна­ме­на­тель­ных со­бы­тий в зем­ной жиз­ни Иису­са Хри­ста. К это­му вре­ме­ни и от­но­сит­ся по­яв­ле­ние Сре­те­ния в ка­че­стве са­мо­сто­я­тель­но­го вла­дыч­не­го (гос­под­ско­го) празд­ни­ка го­до­во­го цик­ла в ка­лен­да­рях сто­лич­ных Церк­вей: Ри­ма (ко­нец V в.) и Кон­стан­ти­но­по­ля (1-я по­ло­ви­на VI в.).