Дивное Дивеево

Пару дней спустя снова навещаю четвероногих мальцов. Гляжу — один „рыжик“ болен: сидит, понуро опустив головку, из носа течёт жидкость… Взял его на руки и прижал к себе. Его крохотное тельце, почуяв тепло, задрожало; сердечко котёнка забилось чаще.

— Как быть? — думаю, — Взять себе нельзя: у меня уже трое таких; а мой тесть, хозяин квартиры, предупредил, что следующего не потерпит. Отвезти бабе Шуре? Она, по своей сердобольности, конечно, не откажет принять зверёныша, однако, в её тесной однокомнатной квартире нашли приют уже около двух десятков котят и кошек, которых пожилая женщина содержит на свою мизерную пенсию…

С полчаса метался я туда-сюда, не в силах принять решение.

— Какой красавец, — подошла ко мне одна из моих знакомых прихожанок и погладила котёнка.

— Вот, — говорю, — захворал, бедный. Надо бы его куда-нибудь пристроить: синоптики обещают в эти ночи заморозки.

— Что поделать, — вздохнула женщина, — это же не человек, а к твари слишком привязываться нельзя. Главное — не обижать их, а дальше, как Бог даст…

Согласившись, я положил зверёныша назад в коробку, решив в следующий раз напоить его и остальных котят тёплым молоком. А когда направился к выходу, бедолага выбрался из своего жилища и, хрипло замяукав, быстро поковылял следом за мной.

— Ах ты, сорванец! — сердито крикнул я и, схватив его за шкирку, отнёс обратно в коробку…

…А через день в обглоданных рыбьих костях копошились только двое котят. Я налил им в миску молока и пошёл искать больного…

Он лежал в грязи возле небольшой лужицы. Притрагиваюсь. Тельце его уже твёрдое и холодное. Когда я шёл назад, у меня внутри было пусто.

„Да, это верно, — подумалось мне, — я не поднял на несчастного палку, не причинил ему умышленного вреда. И совесть вроде бы должна быть спокойна. Только почему ощущение такое, будто я на земле самая последняя сволочь?“

И вдруг как обухом по голове:

„Да человек ли я, если эти две ночи мог спокойно спать, в тепле и уюте, зная наверняка, что в этот самый момент Божия тварь гибнет от холода и болезни? Христианин ли я, если бросил беспомощного мальца на произвол судьбы, когда тот бежал за мной и буквально плакал, прося помощи? Неужели одно то, что я его «не обидел», способно привести меня к нравственному совершенству? И разве может Дух Святой «прийти и вселиться» в того, у кого в груди вместо сердца камень, — сколько бы этот человек за свою жизнь ни поставил в храме свечек и ни отдал поклонов?

Да, этот котёнок — не «образ и подобие Бога», он не имел интеллектуального и духовного развития. Но ведь он в этом не виноват! Значит, согласно Божиему замыслу, он необходим на земле именно такой, каков есть! И в глазах Творца так же бесценен, как и человек («Ты любишь ВСЁ существующее, и НИЧЕМ не гнушаешься, что сотворил», — сказано в «Премудрости Соломона» (гл. 11, стих 25)). И потому никто из людей не вправе превозносить себя над остальным творением Господа — тем более, что разум и дух, коими мы так любим гордиться, являются вовсе не плодами наших трудов и усилий, а исключительно даром Всевышнего!

Но главное: разве несчастный зверёныш испытал голод, холод и физическую боль меньшую, чем может чувствовать человек? Ведь любая тварь, подобно нам, состоит из плоти и крови! А если он ещё и понял, что я его предал? (В последнее время доказано, что такое осознание у высших животных имеется!) Каково же было ему вместе с физическими муками ощутить и ужас покинутости, обречённости?

Одно утешает: этот четвероногий малыш наконец-то согрелся, больше он не страдает. И я верю, что милосердный Господь — Создатель всего сущего — в Своей Небесной Обители одарит несчастного зверёныша тем, что по своему недомыслию, лености или чёрствости не смог ему дать «венец творения» — человек…“

http://www.sobranie.org/archives/6/4.shtml