14/08/2023 06:49:17 Седмица 11-я по Пятидесятнице Понедельник. О православном миссионерстве
Мф.23:13–22 2Кор.2:14–3:3
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам: ибо сами не входите, и хотящих войти не допускаете».
Врата Царства Небесного всегда есть на земле. Но на страже их всегда стоят люди, а точнее, собственно люди и составляют эти врата. Так что желающий чтить Бога непременно должен войти в семью богочтителей. Так было и в Ветхом Завете. В книге «Руфь» овдовевшая иноплеменница говорит своей свекрови: «твой народ будет моим народом, и твой Бог моим Богом» (Руф.1:16). Тем более в христианстве: обратить ко Христу всегда значило – ввести в круг своей любви, своей заботы. «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян.4:32).
|
Святитель Иннокентий благословляет народы Севера |
Принимая человека, община берет и ответственность за него. И если истинный хранитель врат Царствия Небесного видит для кого-то опасность отпадения, он пишет об этом «от великой скорби и стесненного сердца». А если ему приходится на время отлучить кого-то за смертный грех, то он страдает вместе с грешником, и при первой возможности советует «простить его и утешить, дабы он не был поглощен чрезмерной печалью». Истинный хранитель врат Царствия Небесного, опираясь на Бога, одновременно опирается и на всех членов Церкви: «Если же кто огорчил, то не меня огорчил, но … и всех вас … А кого вы в чем-то прощаете, того и я: ибо и я, если в чем простил кого, простил для вас от лица Христова». И он все делает, чтобы не утратить ни единого члена из народа Божия, «чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам небезызвестны его умыслы».
Ну а те, которые «лицемерно долго» молятся, и в то же время поедают домы братьев, – навлекают на себя «тем большее осуждение». Отношение к Богу и отношения внутри Божьего народа настолько неразрывны, что нарушивший второе неизбежно нарушит и первое. Поедающие домы детей Божиих непременно придут к уничижению и Самого Бога, и будут говорить: «если кто поклянется храмом, то ничего (то есть, можно и не выполнять клятву); а если поклянется золотом храма, то повинен (если не выполнит клятву)». Или: «если кто поклянется жертвенником, то ничего; если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен». Но что же больше: «золото или храм, освящающий золото»? «дар или жертвенник, освящающий дар»? – А у них получается, что приносимое ими – больше Самого Бога! Поистине – «безумные и слепые».
Людям, имеющим такое извращенное понятие о Боге, но дерзающим учить других, Господь говорит: «Горе вам… лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас». Господь не хочет, чтобы люди погибали вместе с лицемерами. И Он только тогда дает удачу в подвиге миссионерства, только тогда дает «торжествовать во Христе, и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте», – когда в нашем церковном доме порядок, правая вера, мир и любовь.
Вторник. О раскрашенных гробах
Мф.23:23–28 2Кор.2:14–3:3
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, и верблюда поглощающие! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их».
Обратим внимание, что Господь начинает укорять не за то, что не сделано, а за то, что как раз сделано. При невыполнении главного, тщательное выполнение второстепенного не смягчает вину, но навлекает еще большее осуждение. Писание говорит, что тому, кто совсем не знает Бога, будет легче на суде, чем тому, кто знает, но при этом хочет отделаться ничтожно малым. Ждал Бог от Своего народа того, что выражается словами: «суд, милость и вера», а Ему пытались подсунуть десятину с огородных трав.
Так же и об очищении чаши и блюда. Казалось бы, хорошо и то, что человек очищает хотя бы внешнее. Но Господь это и ставит в укор. Потому что удача во внешнем при забвении внутреннего – не есть даже малая, частичная удача. Как если вид предмета побудил приобрести его, а потом оказалось, что сердцевина гнилая.
Апостол пишет: «Благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе, и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте. Ибо мы Христово благоухание Богу». Благоухает лишь то, что живо, здорово, свежо от самой сердцевины. Все же остальное издает лишь запах тления, более или менее терпимый. Христово благоухание свойственно лишь тому, что и внутри, и снаружи посвящено Христу. Лицемерам же Господь говорит: «Горе вам… что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты». А мы так часто прельщаемся внешним видом, думая, будто что-то понимаем в таинственном соотношении внешнего и внутреннего!
А иные еще и дерзают играть на сцене или в кино святых, а то и Самого Господа и Его Пречистую Матерь! И мы любуемся такими «гробами повапленными», и за Христово благоухание принимаем запах краски. Мы представляем себе святость по каким-то фантастическим понятиям, рожденным в наших грешных душах. А истинное благоухание святости, истинное Христово благоухание воспринимаем как «запах смертоносный на смерть».
Чтобы ценить чужую святость – нет другого пути, кроме как самому встать на путь святости. Перестать украшать себя для мира, начать очищать свое сердце, и любое дело делать не для человеческой похвалы, но – «как от Бога, перед Богом, во Христе».
Среда. О отцах и детях
Мф.23:29–39 2Кор.3:4–12
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам, и украшаете памятники праведников, и говорите: «если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков».
Что же здесь могло послужить поводом для укора? Разве плохо – почитать память святых? Похвально и не желать быть сообщниками в пролитии крови. А значит, остается только одно: что они называют пророкоубийц – своими отцами. «Таким образом, – говорит Господь, – вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков. Дополняйте же меру отцов ваших». Так, уже в самом произнесении слова «отец» сразу обнаруживается не порванная связующая нить. И выходит, чтобы до конца угодить Богу, надо даже перестать считать отцом того, кто умер в явном противлении Ему. Какой он тебе отец, если он проливал кровь посланцев Отца Небесного и не раскаялся в этом? И здесь нет ничего жестокого и несправедливого. Перед лицом Бога даже закон, данный Самим Богом, теряет свой прежний смысл. Перед лицом животворящего Духа он становится лишь смертоносными буквами. Тогда служение этим «буквам, начертанным на камнях, было … славно». А теперь это «прославленное даже не оказывается славным», «по причине преимущественной славы последующего». Вот как выглядит даже святое, если оно окажется рядом с самим Источником святости. Кем же становятся вступившие в противоборство с Ним? – «Да приидет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле», – говорит им Господь.
Даже с осуждением называя кого-то отцом, мы тем самым объявляем себя членами определенного рода. И не дай нам Бог оказаться в том роде, о котором, перечислив всевозможные беды, Господь говорит: «Истинно говорю вам, что все сие придет на род сей». «Сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели»! И надо выходить из всего того, над чем тяготеет проклятье, уходить от тех, кому Господь сказал: «Се, оставляется вам дом ваш пуст», – выходить из рода нечестивых, и входить в род праведных, «которые не от крови, не от хотения плоти, не от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин.1:13).
Четверг. О прозревании
Мф.24:13–28 2Кор.4:1–6
У Апостола Павла читаем: «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». Апостолы были призваны нести этот свет «во всю землю», потому что, по слову Господню, до того как придет конец, Евангелие Царствия должно быть проповедано «по всей вселенной, во свидетельство всем народам».
Но этот свет закрыт «для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего (то есть враг Божий, сатана) ослепил умы». Сатана, конечно, не может противиться Богу. Едва он некогда помыслил об этом, как тут же был свергнут с небес. Но совсем иное дело, когда полем битвы становится человеческая душа. Тут может победить и сатана, и не потому, что он действительно может одолеть Бога, а потому, что душа свободна и сама может выбрать добро или зло, свет или мрак, Бога или диавола.
А пока душа не определилась, Бог и диавол стоят перед ней: Бог старается просветить, а диавол ослепить и свести человека «во ад жива». Не имея истины, лишенный даже силы, диавол, чтобы обольстить, использует и наши страсти, и наши естественные желания, и наши привычки, и нашу леность, и своих служителей из числа нас же самих. Он пугает, показывает свою мнимую силу, делает все, чтобы неразрывными путами привязать к миру.
И совсем по-другому действует на душу тихий свет Христов. Он не давит, не ломает, не жжет. Он тихо и кротко светит перед внутренними очами души. И истинные благовестники Христовы так же бережно, с уважением подходят к душе: «Мы… не прибегая к хитрости, и не искажая слова Божия, а открывая истину, представляем себя совести всякого человека пред Богом».
Но если Господь ждет нашего обращения, то нам самим ждать некогда. Кто знает, может быть уже завтра «будет пришествие Сына Человеческого». А нам надо успеть не только обратиться, но и во многом разобраться. Господь предупредил, что «восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных». Поэтому надо научиться слушать свою совесть. Когда является Христос или Его посланник, – на душе спокойно и радостно. А если там сомнение и смута, то каким бы ярким ни был видимый при этом свет, – нельзя открывать дверь души.
Надо постепенно ослабить и те путы, которыми держит нас мир. Потому что когда придет время, – «кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои».
А еще предстоит уразуметь, что такое «мерзость запустения», «стоящая на святом месте». Мерзость запустения это, очевидно, исчезновение с земли видимых мест, куда мы приходим для встречи с невидимым Богом. И когда это наступит, «тогда, если кто скажет вам: «вот, здесь Христос»; «вот, Он в потаенных комнатах», – не верьте». Очевидно, выйдя однажды из потаенных мест, Церковь уже не может туда возвратиться. Став доступной всем: и верующим, и маловерным, и суеверным, – она уже не может уйти от них, провести внутри себя черту, прежде суда Христова разделить всех на овец и козлищ. Вот – наши святые храмы со всем, что в них есть, и других уже не будет. Что-то в них хорошо, что-то не очень, но наверное, когда в них водворится мерзость запустения, – это для всех будет несомненным и очевидным. Поэтому надо спешить укреплять свое духовное зрение, просвещаться «познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». А иначе, – как видимый свет, если вспыхнет внезапно, может навсегда лишить зрения, – так и внезапно наставший День Господень может обернуться вечной тьмой.
Пятница. О видимом и невидимом
Мф.24:27–33, 42–51 2Кор.4:13–18
«Видимое временно, а невидимое вечно», – говорит Апостол. Тем самым он разделяет весь мир, все творение, на видимое и невидимое. Но разве есть что-нибудь невидимое само по себе? Разве есть что-либо невидимое для Бога? Разве Сам Бог невидим для Себя? А разве для человека в раю было хоть что-нибудь невидимо? Ведь даже Бог был для него ходящим «в раю, во время прохлады дня» (Быт.3:8).
Так было до грехопадения. Но нарушив Божью заповедь, человек сам не захотел видеть, и в первую очередь – Самого Бога. Он захотел скрыться «от лица Господа Бога между деревьями рая». С этого момента человек умер, и началось его стремительное падение из области света в область тьмы. И это падение было бы бесконечным, но Бог, по Своей милости, не дал низвергнуться в окончательную тьму неведения и не видения. Господь пожертвовал частью творения, пожертвовал землей. Он сказал: «Проклята земля за тебя» (Быт.3:17).
Только с этих пор мир раскололся на видимый и невидимый. Видимый – пораженный грехом и смертью, вместе с нами. И – невидимый, сохранивший первозданную славу и совершенство. Бог сделал землю соразмерной человеческому несовершенству, попустил ей отпасть вместе с нами, остаться видимой для нас, чтобы нам хоть на чем-то видеть хотя бы помраченную, но все же – печать нашего Творца; чтобы, держась за это видимое, мы могли бы снова постепенно восходить к тому, что стало для нас невидимым.
Но слуги диавола убеждают нас видеть в видимом только само же видимое. Они говорят, гордо указывая: «Вот, сам видишь! Вот – камень, вот – дерево. Вот, сам видишь, что все люди умирают»!
Да, видеть, это – вершина, торжественный предел знания. Но что скажут они, когда вдруг придет время, и из всего видимого даже «солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются»? Что скажут они, когда вдруг невидимое непобедимо войдет в нашу жизнь, в наше поле зрения, когда, «как молния исходит от востока, и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого»? Тогда уж ничего не скажут. Тогда только «восплачут все племена земные», когда «увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою». Восплачет и тот, кто совсем не хотел знать о невидимом. Восплачет и тот, кто хоть и верил отчасти, но сказал «в сердце своем: не скоро придет господин мой». Восплачет и тот, кто недостаточно горячо и усердно ждал. И даже тот, кто ждал всеми силами души, – все равно восплачет, потому что все наши силы, вся наша любовь – ничто по сравнению с Его славой, с Его любовью. Он же «пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною; и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их». А другие, «орлы», поклонники видимого, соберутся там, «где будет труп» пораженного грехом исчезающего видимого мира.
Итак, надо учиться мысленным взором веры сквозь видимое смотреть на невидимое, чтобы во-первых и прежде всего – у нас «перед глазами предначертан был Иисус Христос», как бы у нас «распятый». И когда это получится, тогда даже страдание, это самое очевидное из того, что есть в видимом мире, – начнет производить в нас «в безмерном преизбытке вечную славу».
Суббота. О венчании
Мф.19:3–12 1Кор.1:3–9
Однажды к Иисусу Христу приступили фарисеи и в который уже раз «искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею»? Не знаем, на какой ответ они рассчитывали, «искушая Его», но Господь как всегда указал на самое начало: «Не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не два, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
В растленном грехом человечестве Бог разрешал и многоженство, и развод. Но теперь, придя освободить от греха и вернуть к началу, в рай, Господь и норму дает такую, какая была вначале.
И вот, в храме перед Крестом и Евангелием стоят мужчина и женщина, избравшие друг друга, чтобы навсегда быть вместе. Священник, обращаясь к Богу, молитвенно вспоминает, как Тот сотворил Адама, потом из ребра его – Еву, и привел к нему; как Адам сразу узнал ее, впервые увидев, и Духом Божиим сказал, что должно человеку прилепиться к «жене своей, и будут два в плоть едину, и яже Бог сопряже, человек да не разлучает». «Сам и ныне, Владыко Господи Боже наш, – молится далее священник, – ниспосли благодать Твою небесную»… – А Господь ведь обещал: «просите – и дастся вам». – И священник просит трижды: «Господи Боже наш, славою и честию венчай их». И происходит чудо: уже для них – никого: ни других мужчин, ни других женщин, ни отца, ни матери. На всей земле они – единственные друг для друга. И если в таинстве Крещения заново творится человек, то в таинстве Брака из него впервые творится и дается ему жена. На них – царские венцы, как на первых и главных; как на родоначальниках, от которых может заселиться новая земля; как на победителях, победивших мир с его множественностью; как на склонившихся под благой первоначальный Божий закон. Какой тут может быть развод? «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
Но что для христиан стало нормой, того иудеи тогда не могли вместить. Даже ученики робко сказали: «Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться». Что же, «не все вмещают слово сие, но кому дано», – сказал Господь. Если не можешь принять закона брака, – поднимись на ступень выше, подойди ближе к началу бытия, когда еще не была сотворена жена. Тогда человек только что вышел из рук Божиих, и кроме Бога у него не было никого. Он славил Бога, познавал мир и всему давал имена. И сейчас открыт этот славный путь безбрачного, не рассеянного служения Богу. «Ибо есть скопцы, которые из чрева Матери родились так». «И есть скопцы, которые оскоплены от людей». «И есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит».
Причем, Церковь никогда не понимала это выражение буквально. Церковь никогда не занималась вырыванием соблазняющих глаз и отсечением соблазняющих рук (Мф.5:29–30). Все в нас должно быть совершенным, а значит свободным: и брак, и безбрачие. Где нет свободы греха, там не может быть и свободной, славной победы над грехом. А если поотсекать искушающие члены и заглушить лекарствами бушующие страсти, то это вовсе не путь в Царство Небесное. Это – выведение особой породы рабов для царства земного, которые бы и работали исправно, и не причиняли бы лишних хлопот своему хозяину.
Воскресение. О злом должнике Неделя 11-я
Мф.18:23–35 1Кор.9:2–12
Сегодня Евангелие приводит удивительный пример слепоты и бесчеловечия. Некий раб задолжал своему господину огромную сумму: десять тысяч талантов. Ему грозила потеря семьи и всего, что у него есть. Тогда рабу ничего не оставалось, как обратиться к милости господина: «государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу». Государь понимал, что заплатить он никогда не сможет. Видел, что он в отчаянии, и говорит сам не зная что. И вдруг «умилосердившись над рабом тем, отпустил его, и долг простил ему». Какое чудо! Какое великое, неожиданное счастье! Как после этого все должно перевернуться в душе бедного раба. Он должен чувствовать себя поистине воскресшим из мертвых! Весь мир должен бы стать для него другим, и все люди другими.
Но вот что произошло дальше. «Раб же тот, вышедши, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему» всего «сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Товарищ «пал к ногам его» и теми же словами, как и сам он несколько минут назад, стал умолять: «потерпи на мне, и все отдам тебе». И он действительно отдал бы. «Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга».
Государь, узнав об этом, сказал: «злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя»? И теперь государь совершенно справедливо «отдал его истязателям, пока не отдаст всего долга». Рассказав эту притчу, Господь пояснил: «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его».
Возмущение господина глубоко понятно. Всякое дело должно приносить плоды. «Кто, насадив виноград, не ест плодов его»? «Кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое». Тем более посеявшему добро невыносимо видеть его затоптанным и не принесшим никакого плода.
А сколь невыносимо для Ангелов Божиих видеть, как посеянное в нас Господом Иисусом порой остается совершенно бесплодным! «Если мы посеяли в вас духовное, – велико ли то, если пожнем у вас телесное»? Нам прощаются все наши грехи в крещении, нам постоянно прощаются новые грехи в таинстве исповеди, нам возвращается вечная жизнь. И если мы после этого не готовы от всего сердца простить и своим должникам, значит мы ничего не поняли в христианстве и ни во что ставим то, что произошло на Голгофе.
Представь же, что тебе вдруг простили огромный и неоплатный денежный долг. Еще вчера думал покончить с собой от предстоящего позора и разорения. А сегодня – идешь от своего милостивого благодетеля. Гора свалилась с плеч, солнце снова светит. И неужели избытка твоей радости не хватит для того, кто с какой-то малой просьбой попадется тебе на пути?
Полный круг проповедей на ежедневные Апостольские и Евангельские чтения / Протоиерей Вячеслав Резников. |