03/03/2012 16:24:03
Письма архимандрита Георгия (в миру Герасима Дмитриевича Лаврова), его высказывания, наставления, обращенные к разным лицам и по разным жизненным поводам, сохранившиеся в архиве митрополита Мануила, в чем-то перекликаются с воспоминаниями об о. Георгии его духовных дочерей Е.В. Чичериной и К.Ф. Фортунатовой. Оказались они в архиве митрополита Мануила (Лемешевского) отнюдь не случайно. Именно ему препоручил о. Георгий своих духовных чад, когда Господу было угодно повести его путем исповедников и новомучеников Российских.
Родился о. Георгий 28 февраля 1868 года в городе Ельце Орловской губернии. Приехав в шестнадцать лет с родителями в Оптину пустынь, он был замечен прп. Амвросием, который и благословил его остаться в монастыре. В Оптиной он пострижен был в 1899 году в монашество с именем Георгий и рукоположен в иеродиакона. Будучи впоследствии игуменом, он получил назначение на должность настоятеля Мещовского Георгиевского монастыря Калужской губернии.
В 1918 году о. Георгия арестовали по ложному обвинению в хранении пулеметов и учинили судилище. Среди лжесвидетелей даже нашелся один еврей по имени Иуда. Отца Георгия приговорили к расстрелу. В камере смертников ему было видение, что он и его соузники останутся живы.
На полустанке, куда их привезли на расстрел, не оказалось палачей-красноармейцев, и поезд проследовал в Москву, где смертников сдали в Таганскую тюрьму. Дело о. Георгия затерялось, а после нового рассмотрения его приговорили к пяти годам заключения.
В тюрьме о. Георгий был поставлен на должность санитара. Здесь как бы отверзлись очи сердца его: «Когда я вошел в тюрьму, охватила меня скорбь: ”Что же я, рядом был – и никогда никакого утешения не присылал сюда?” Увидел тифозного – весь в насекомых лежит; опять скорбь мной овладела...»
Благодаря должности санитара о. Георгий имел доступ везде, в том числе и в камеры смертников. Как милосердный самарянин, он обмывал гнойные язвы, врачевал исповедью и причащением и душевные раны. В Таганской тюрьме о. Георгий был благословлен митр. Кириллом (Смирновым) на старчество, так как в нем явно обнаружился дар утешения страждущих. Среди заключенных оказался в то же время и настоятель Данилова монастыря архи-епископ Феодор (Поздеевский). Освободившись, он взял о. Георгия к себе на поруки.
В 1922 году игумен Георгий был возведен в сан архимандрита Данилова монастыря и получил послушание проводить исповедь. В 1928 году о. Георгий был арестован по постановлению СОГПУ от 12.05.28 г. и обвинен в том, что «играл роль ”старца” в черносотенном Даниловом монастыре». Его приговорили к трем годам ссылки в казахстанский поселок Кара-Тюбе.
В ссылке у о. Георгия открылся рак гортани, но власти тянули с освобождением и по истечении срока заключения. В 1932 году было получено разрешение вернуться из ссылки без права проживания в Москве и ряде других городов. Будучи уже тяжело больным, отец Георгий приехал в Нижний Новгород, где поселился в домике, окруженном березками, о которых он особенно скучал в песках Кара-Тюбе.
Скончался о.Георгий вскоре после освобождения, 4 июля 1932 года, окруженный духовными чадами, слетевшимися к смертному одру своего отца.
Двадцатого августа 2000 года преподобноисповедник архимандрит Георгий (Лавров) был причислен к Собору новомучеников и испо-ведников Российских Архиерейским Собором РПЦ. Его святые мощи были обретены и покоятся в Московском Свято-Даниловом монастыре.
Из писем
1
Не унывайте, не скорбите, не ужасайтесь и не отчаивайтесь, ибо подобает сему быти. Все мы желаем наследовать Царствие Небесное, но часто забываем, что многими скорбями подобает внити в него. После бури бывает тишина, после скорби радость. Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение.
Потерпим – все хорошо будет...
2
... Не проходили не только дни, но и часы, чтобы я не вспоминал всех вас, дорогих и незабвенных духовных чад моих... были минуты, я изнемогал: хотел молиться – и не было сил, хотел заснуть – и не мог, грусть и тоска о вас сон у меня отнимали, но я становился на молитву и молил Пресвятую Владычицу Владимирскую Матерь Божию: «Владычица, дай мне сил не ради меня грешного, но ради святых молитв духовных чад моих». Мне делалось легко, появлялись силы и бодрость для молитвы...
3
... искренно, от всего сердца желаю Вам душевного мира и духовной радости. Вы, наверное, подумаете: «Откуда взять этой радости, когда всюду видим одно грустное, скорбное и печальное?» – Однажды спросили древнего мудреца: «Что для человека всего дороже и ценнее?» Он ответил: «Время. – Со временем можно приобрести все, а самого времени нельзя купить ни за что». А для душевного спасения [сейчас] самое благоприятное и спасительное время. Прочтите в кондаке св. вмч. Георгия: «сеяв бо в слезах, веселием жнеши». После скорби бывает радость, после бури – тишина. Для чего буря сильно качает дерева? Для того, чтобы они крепче укоренились. Так и скорби закаляют и укрепляют нас в христианской вере. Древние наши отцы и подвижники уходили в пустынные дебри и леса добровольно, а нас Господь благословил поневоле понести свой крест и пожить в отдаленных, чуждых для нас местах. Мы унываем и скорбим, а ведь это не без воли Божией, что наши архипастыри и пастыри разосланы в разные стороны, где еще не ступала нога христианского архипастыря. Так и апостолы жили все вместе со своим учителем, Господом Иисусом Христом, а когда наступило время, каждый пошел по жребию в свою страну. Апостолу Фоме достался самый трудный путь. Сначала он скорбел и грустил, а после радовался и славил Господа. Будем и мы радоваться и славить Господа. Все мы желаем наследовать Царствие Небесное, но часто забываем, что многими скорбями подобает внити в него. Слава в вышних Богу, на земли мир, в человецех благоволение...
4
... всегда, всегда вспоминаю вас, моих милых, добрых и хороших, молюсь и радуюсь, что Господь согревает ваши сердца любовью к Нему, а любовь к Богу и ближним – самое главное наше спасение. О многом не скорбите, едино же есть на потребу. Ищите прежде Царствия Божия, а остальное все приложится вам. Почаще говейте и молитесь Царице Небесной, чтобы Она подавала вам сил для вашего душевного мира и спасения. Да благословит вас Премилосердный Господь и сохранит, и дарует прейти в совершенный мужественный духовный возраст к славе и благоугождению Божию и к утешению имеющих счастие окружать вас.
5
... я с чувством сердечного прискорбия соболезновал Вам и соболезную, и скорблю, но опасался ответом, потому что Вы вступили в генеральный бой с демоном, и я боялся помешать Вам своим неразумием и худоумием... Как можно более и чаще смотрите в генеральные планы творений святых отцов и в особенности великих угодников Божиих прп. Макария и прп. Антония Великого. Нелишне прочесть и житие Павла Препростого: одним смирением и твердою верою в Господа он изгнал сильнейшего беса. Прочтите о том, как демон приходил в обитель преподобного Макария, искушая многих и хвалясь своими подвигами: «Ты, Макарий, постишься, а я совсем не ем; ты бдишь, а я совсем не сплю. Только в одном, Макарий, ты превосходишь меня: ты смиряешься, и поэтому я не могу бороться с тобою». Дорогой в[ладыко], не забывайте, когда молитесь, помолиться и за меня грешного, и аз многогрешный, аще и недостойный, но приемлю смелость в убогой киргизской хижине в своих к Богу молитвах вспоминать имя Ваше и молюсь премилосердному Господу о даровании Вам здравия и сил для несения Вашего архипастырского креста, донести его до Голгофы и рушить врагов. С нами Бог, разумейте языцы, и покаряйтеся: яко с нами Бог. Однажды спросили древнего мудреца, что для человека дороже всего и ценнее. Он ответствовал: «Время. По времени можно приобрести все, а самого времени нельзя купить ни за что». Так вот, дорогой владыко, не будем унывать, а будем благодарить Господа за все: время благоприятное, время спасительное для нас. Все мы желаем наследовать Царствие Небесное, но часто забываем, что многими скорбями подобает внити в него...
Из слов старца к разным лицам
Теперь должно исполниться число святых. Апокалипсис читала? Знаешь? Сколько точек зрения...
Х говорил: «Нужно их проклясть». Я ему: «Что Вы, что Вы, на нас гнев Божий за грехи, а они только бич. Они за себя ответ будут держать, а нам о своих грехах нужно подумать».
Ковчег завета в руках неверных не благодатен для них, а гибелен. (На вопрос, не всякое ли творчество нуждается в благодати, и не потому ли не возникает гениальных произведений антирелигиозного искусства, батюшка отвечает положительно).
Один иеромонах из провинции приехал к Патриарху и говорит: не могу служить с раскаявшимися живоцерковниками. Почему они не принесли народного покаяния? «Какой ты у меня ревностный, – говорит Патриарх, с любовью взяв его за край бороды, – ты прости уж, а я-то простил».
И мои девчонки тоже бегали учить Патриарха, а он по смирению своему их принимал и выслушивал.
Приехал я в Москву из лесов в 1908 или 1909 году и слышу, как мальчишки кричат на улицах: «Правда Божия» Льва Толстого – две копейки! «Легенды о Христе» – пятачок! «Правда Божия» – две копейки! – Я ужаснулся.
Когда вошел я в тюрьму, охватила меня скорбь: «Что же я, рядом был – и никогда никакого утешенья не присылал сюда?» Увидел тифозного – весь в насекомых лежит; опять скорбь мной овладела: что же я прежде смотрел? Был болен и в темнице, и не посетили Меня*. Стал я ухаживать за ним и желал, чтобы насекомые перешли на меня в наказание за мою прежнюю беспечность. Они бросились на меня и несколько дней ели, потом все разом оставили меня и ни одного больше не появлялось.
Приготовился я к смерти, думал, что часы мои сочтены. Раскрыл Библию. Мне открылся шестьдесят третий псалом**, и я уверился, что спасен – и три года жил в этой уверенности.
Поселок Кара-Тюбе - место ссылки о.Георгия( Лаврова)
Выхожу раз к речке [в казахстанской ссылке], вижу, всадник посреди степи лошадь остановил, соскочил, руки поднял к небу и молится. Что их вера? – одна капля истины! – А как они ей преданы, как предрасположены к истинной вере! Народ здесь кроткий, приветливый. В одной кибитке меня принимали с любовью, как родного. Тут нужен не миссионер с книжкой, не переубеждение, а люди живого дела, самоотверженные, – люди, как ангелы.
... Это будет внезапная милость Божия.
Будет время, когда многие придут на могилу м[итрополита] Серг[ия], будут плакать и каяться*.
Мы ищем виновного, не чувствуя на себе гнева Божия, не приближаясь к настоящему покаянию. (Мысли, высказанные в другой форме).
Х пусть потерпит теперь, зато потом порадуется больше других.
При известии о том, что тяжело болен о. Д., батюшка подробно рассказывает о нем и, между прочим, говорит: «Он сначала все твердил, что не понимает монашества и стремился к проповедничеству; между тем, какой он проповедник, – он истинный монах. Ну, вот теперь как хорошо! Господь к Себе призывает. Рак тащит в рай».
Х книгу писал, чтобы потом по ней действовали, а преподобный Серафим все сперва на своем горбу испытывал...
У меня много юношей, которые рвутся к монашеству. Удерживаю их. В этом возрасте бывает порыв, но скоро преходящий. А некоторых еще пока не тянет, но они-то как раз и бывают надежнее.
Бог-то всемогущ, да мы-то не на цепочке. Бог дал тебе красоту, храни ее в чистом сердце.
Одна духовная дочь сказала батюшке о другой: «Она прямо святая». – Святость познается веками.
Он нигде не найдет мира душевного, кроме церкви.
Одна женщина ушла из-под руководства батюшки, говоря, что он слишком для нее снисходителен и мягок. А батюшка сказал о ней: «Она такая малодушная, ей нельзя было у меня оставаться».
Как хочется каждому дать возможность жить по призванию.
Батюшка рассказывает, как трудно было С. кончить университет, сколько раз из-за нужды хотела бросать учебу. Но он отговорил, посоветовал завести козу, которая и прокормила. Кончает радостными словами: «Вот, она у меня теперь ученая!»
Когда борет тебя уныние, молись: «Царица Небесная, согрей мое сердце, возвесели и обрадуй его».
Не скорби, что болеешь, – помни: сила Божия в немощи совершается.
Вот С. тебе будет сестрой. Бери пример с нее: она всегда трудится.
Береги их, чтобы мои чайные розочки не завяли в этом Вавилоне.
Когда враг ничем не может взять человека, тогда он найдет на него клеветой.
На вопрос, можно ли узнать в чем проявляется воля Божия, батюшка советовал внимательнее вглядываться в свою жизнь. А то большей частью мы не замечаем ее (воли Божией).
О неверном брате сказал сестре его: «Он будет вер[ен], когда нынешняя мода пройдет. Ему надо подумать о душе, да и к Г[осподу]».
Это все внешнее, непостоянное, временное, страстное отношение. Христианская любовь другая, когда муж и жена – два друга.
Помысл, которого ты не хочешь, как листок по воде плывет – скользит, не замутняя душу. Надо сказать: «Господи, Ты же видишь, я не хочу этого».
Девочке-подростку батюшка всегда говорил после исповеди: «Будь со всеми ласкова и почтительна. Слово ласковое – слово ангельское. Раздражительное же и досадительное – от духа злобы».
Очень близкая к батюшке духовная дочь сказала ему: «Вот, батюшка, – всю обедню отвлекалась, все поглядывала на свои новые калоши». Батюшка ответил, улыбаясь: «Дурачки ясненькое любят».
«Некоторым они не нравятся, а я этих чудаков очень люблю. Превозносить не нужно, а просто относиться к нему с обыкновенной христианской любовью».
Все тебе прощаю за твою простоту.
Все покрывай любовью. Кто любви не имеет в себе, тот ничто.
А вот святые зверей укрощали чем? Кротостью и смирением. И ты тем же путем следуй.
Говорили о [книге] «Столп и утверждение Истины» П. Флоренского. Батюшка сказал: «Нужно самим быть столпами, а не писать
об этом».
В простых сердцах почивает Бог.
Был в Оптиной один монах, все время твердивший: «Ах, окаянный я, окаянный!» Настоятель слышит эти слова и говорит ему: «Ты не только окаянный, но окаяннейший». До того обозлился монах, что чуть не побил настоятеля.
В Оптину к старцу пришел странник в веригах и говорит: «Благослови меня, отче, носить вериги еще – или снять их». «Как могу я, – отвечает старец, – простой человек, не несущий никакого подвига, делать тебе указания?» Но тот очень настаивал: «Как ты скажешь, так и будет». «Что ж, останься как есть». Странник обрадовался, простился и вышел. А старец велит своему послушнику: «Догони, милый, этого человека и ударь его по спине палкой раза два». Так и сделал послушник. Обернулся странник и в ярости погнался за ним. Послушник – в дверь, да и припер ее. А тот ломится. Старец сам открыл дверь и сказал: «Нет, милый, сними вериги».
Рассказ батюшки из своей жизни
Жил я с родителями в Ельце. Мне было шестнадцать лет, когда очень захотелось побывать в Троице-Сергиевой Лавре. Отец отпускал меня сначала с братьями, а потом и сам с матерью собрался. Поехали мы в телеге на своей лошади. Весна была: река разлилась, едва переехали.
В Москве остановились мы возле Данилова [монастыря]. Там я молился, чтобы угодник указал мне путь моей жизни. Ничто тогда для меня не разъяснилось. Но вот, видно, молитва не пропадает: в самое трудное время, через много лет, благоверный князь меня выручил из беды*.
Схиархимандрит Исиикий
Побывали, помолились мы в Лавре. Там услыхал я про Оптину и очень меня потянуло туда. Отец и братья продали лошадь и собрались возвращаться по железной дороге. А я отпросился у родителей и пошел пешком в Оптину. К вечеру стал плутать и расплакался посреди леса. Тут встретилась старушка и взяла к себе на ночевку. Утром дала мне лапти. Продолжал я путь свой, идя от села к селу. Трудно было. По дороге побывал в Тихоновой пустыни. Наконец пришел я в Оптину и сразу попал в храм ко всенощной. Было мне очень хорошо. Вышел из церкви и не знаю, где ночевать. В номера не пустили – говорят, нужно было раньше записаться. Монашек встретился и отвел в какой-то угол. Переночевал кое-как. После обедни к отцу Амвросию, а вокруг его домика уж толпа большущая – не пройдешь. Я очень опечалился. Вот вышел о. Амвросий, благословил народ, поговорил с некоторыми, потом ко мне подошел, потрепал по голове, к себе позвал на следующий день и ушел. Все говорят: вот счастливец! А я и не понимаю: какое счастье? На другой день келейник пропустил меня к старцу. Сказал я отцу Амвросию, что хочу спасаться. План был [такой у меня] – жить дома с матерью, с отцом, но хорошо. А он говорит: «Да ты у нас останься. Пойди к настоятелю и проси его, чтобы принял». Вот, думаю, пропал! Но ослушаться не мог. Иду к игумену Исаакию**. Тот выходит – строгий, серьезный. Вот, говорю, о. Амвросий прислал меня...
«Много, – говорит игумен, – у нас таких, – только балуют. Нам не нужно таких». Я назад с радостью: отец настоятель не принимает (уже представилось мне, что я домой к маме еду). А старец говорит: «Разве в монахи так просятся? В ноги поклонись, да до десяти раз». Но игумен и в этот раз отказал. Я устроился там покамест работать. Выписал документ по почте. Матери написал, что боюсь обратно без документа идти. Но никому не говорю и про себя думаю: скажу, что нужно за документом съездить, а уеду совсем. Вдруг однажды бежит по двору монашек один, машет конвертом разорванным и кричит: «Брат Герасим, тебе документ пришел!» Тут же этот документ попал в канцелярию. Отец Исаакий распорядился выдать мне подрясник.
По ночам я рыбу ловил. Один раз нужно мне было переправиться через реку. Бежал я к реке. Обгоняю старичка-монаха. А тот говорит: вместе переедем, погоди. Я подумал: «Не буду ждать его!» Приблизился к лодке, стал пихать ее – не отходит. Изо всех сил толкаю, – не поддается. И так, и эдак – никак. Старичок-монах догнал меня, сел в лодку. «Ну, Господи, благослови!» И разом она сама отвалила.
Приехала [моя] мать, идет по двору. Встретился ей монах, подметавший двор. Он ее и не знал совсем, и вдруг говорит ей: «А, к брату Герасиму! Он у нас уже в книгу записан, – не возьмешь теперь». Увидала она меня в рваном подряснике не по росту и ахнула. Было у нее давнее большое желание, чтобы кто-то из сыновей в монахи пошел, и дала она обещание одного из них к этому готовить. Только Герасиму говорила: «Уж от тебя-то, озорника, я хорошего не жду». А тут трудно ей было [мое монашество] принять. Но примирилась.
Из рассказов о батюшке
I
Мой брат был под судом. Хотя и ложно обвиненный, он рисковал на несколько лет попасть в тюрьму. Мы надеялись только на то, что, может быть, назначат не четыре, а два года. Жена его была в полном отчаянии. Она была неверующая, но мы как-то убедили ее побывать у батюшки. Это было на пятой неделе Великого поста. Батюшка очень сокрушался, что они не венчаны, и говорил, что от этого все беды, уже ими испытанные. При этом вдруг сказал: «Вот, на Страстной он придет, а на Красной горке и обвенчаетесь». В пятницу на Страстной он внезапно был освобожден, но они все-таки не обвенчались.
II
Был болен туберкулезом наш сын, маленький мальчик. С большим трудом удалось выхлопотать для него хорошее место в клинике. Повезла его [туда], но в этот день не приняли, а обещали принять на следующий. Муж вечером послал меня к батюшке спросить, помещать ли в клинику сына. Я поехала недовольная: столько было хлопот, к чему еще эти вопросы. Батюшка сказал: «Нет, не нужно в больницу; вы возьмите его к себе в Богородск». Я убеждала мужа, но он при своем остался. Мы поехали в Богородск. У мальчика уже начинался в эти часы менингит, и он умер у нас на руках.
А в этой клинике к детям, больным менингитом, родных даже не подпускали, так как ставили над ними научные опыты. В ту самую минуту, когда сын испустил последний вздох, вдруг два белых голубя забились в стекло.
III
Батюшка говорил, что мужу моему, только[-только] подходившему к Церкви, нужно поговеть, а тот все медлил. Вдруг сделалась у него странная болезнь. Сначала опух и стал гноиться глаз, потом все лицо покрылось гноем. Батюшка сказал мне: «Вот видишь, ведь я же говорил, [что] ему надо причаститься». Батюшка очень одобрил мое предложение помазать лицо мужа маслицем от преподобного Серафима. После этого состояние его сразу улучшилось, а потом и все прошло. Вскоре он поговел.
|