Дивное Дивеево

Схиархимандрит Даниил (Климков)

...Христос вчера и днесь Тойже... (Евр. 13, 8). ...Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28, 20). Между людьми никого нет свободного и самовластного, кроме одного Христа; а Он потому таков, что есть Бог и Человек. Текст от Луки (6, 19)¹ применим только ко Христу, но не к духовному отцу. Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу... (Пс. 113, 9). С тех пор, как Адам стал рабом греха, все люди до скончания века – рабы суть, кроме тех, которые освобождаемы бывают Христом, как написано: Первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные (1 Кор. 15, 47 – 48).

Что за перстный человек? Это блудник, лжец, лихоимец, хищник, лицемер, злой, лукавый, нелюбовный, злопамятный, неправедный, тщеславный, гордый, самомнительный: будучи таким же, как и все люди, думает о себе, что он несравненно выше их.

Что же за небесный человек? Это святой, преподобный, праведный, как и Господь наш Иисус Христос. Ибо как естественный человек рождает чад по себе, так и Богочеловек Отец – Христос – по Себе рождает чад Своих: праведных, свободных и самовластных, как и Сам Он.

Что сказать о самовластии? Человек был самовластным, когда был свободен от греха. Как скоро предал он свободу греху, то вместе со свободою потерял самовластие и стал рабом греху. Бог никого не создал рабом, а всех соделал свободными, и только в отношении к Себе сотворил людей рабами, поскольку даровал им самое бытие. Но и то хочет Он, чтобы не по принуждению и насилию, а произвольно был человек рабом Божиим и радовался счастью именоваться так. Раб, как только узнает, что кто-нибудь может его освободить, всеконечно прибегнет к стопам его и со слезами начнет умолять об освобождении. Очевидно, от прежнего самовластия ничего уже не осталось, кроме одного желания и искания свободы, да и то в случае, когда человек слишком тяготится игом рабства. Если случится ему и в рабстве иметь покой и не встречать тяготы, то он и свободы не захочет. Какое самовластие осталось в нас после того, как мы сделались рабами греха? Только то, которое заключается в нашем желании освобождения, и не более.

Посему нам надлежит приносить Христу желание соединения с Ним и душевную заботу и сердечное искание – не чрез добрые дела, а чрез одну веру, дабы Христос, давший Себя в искупление за души наши, увидел, как всею душою, всем помышлением и всею крепостию желаем мы и ищем освободиться от злого тиранства греха, и освободил нас от него Своею Божественной благодатью.

На пятой неделе Великого поста, во вторник молимся и поем о сем избавлении от падения так: "Ты бо еси пришедый Избавитель мира, еже воздвигнуть из тли падшаго: и мене припадающа возстави, за великую Твою милость".

В св. Евангелии Господь говорит: ...аще вы пребудете во словеси Моем… уразумеете истину, и истина свободит вы (Ин. 8, 31 – 32). Три предмета усматриваются в слове Господа: 1) пребывание в слове Его, 2) познание истины и 3) освобождение истиною, а не самовластием. Вот освобождение. Где же раб? Вслед за приведенными словами говорит еще Господь: ...всяк творяй грех раб есть греха... (Ин. 8, 34). Вот раб, настоящий раб, не имеющий самовластия; несколько ниже опять говорит Господь: ...аще убо Сын вы свободит, воистинну свободни будете... (Ин. 8, 36).

Господь истинен есть, и неложны уста Его, проглаголавшие, что раб, пока пребывает в рабстве, не имеет никакого самовластия. И св. апостол Павел на всю вселенную вопиет: Окаянен аз... кто мя избавит от тела смерти... (Рим. 7, 24). Само собою разумеется, что когда освобождают кого-то, конечно от рабства освобождают. Посему тот же апостол говорит: Свободою убо, еюже Христос нас свободи, стойте... (Гал. 5, 1), чем показывает, что освобожденные освободились от рабства, в коем находясь, не были самовластны. Поелику только в нашем желании сохранилось самовластие наше, то нам надобно: 1) возжелать освобождения от рабства, 2) потом взыскать Освободителя нашего Христа, а когда найдем Его, 3) припасть к Его стопам и испрашивать у Него себе свободы, ибо никого нет свободного, кроме Христа и свободника Христова (освобожденного Христом). Христос милует нас и освобождает от рабства, просвещая ум наш, да ясно зрим или познаем правое и святое, и силою нас снабжая избегать непотребного и творить потребное. Ибо и то, чтобы зреть правое, не в нашей состоит власти, но для того, чтобы видеть нам духовное, потребен свет Христов, который просвещает нас, снимает повязку тьмы с очей ума и дает ему ясно видеть правое и богоугодное, а затем преисполняет нас силою, коею, освобождая нас от страстей, дает свободу верно следовать познанной святой воле Его. Се свобода о Христе Иисусе Господе нашем. Ни в чем другом не усматривается сие самовластие, как в том, чтобы иметь ум свой всегда возвышаемым и прилепляемым к Единому Господу Спасителю нашему многомилостивому. Как тело умирает, когда отделяется от него душа, так и душа умирает, когда от нее отделяется Дух Святой (благодать). Жало смерти сей, смерти душевной, есть грех, потому что смерть и тление есть порождение греха. Душа через грех умерла для вечной жизни, отделившись от Духа Святого и от Царства Его. Видишь, какую связь имеет душа с телом – телу невозможно жить без души. И опять, как душа удаляется и оставляет тело, подобным образом и первозданный человек, быв соединен со Святым Духом, но прельщаем лукавым диаволом, злоупотребив самовластием, сделался преступником заповеди Божией и тотчас лишился благодати Святого Духа, коей был осеняем. Вследствие сего душа замерла, а потом умерло тело. То есть по смерти тела, которую видим, домышляем о смерти души, которую не видим, ибо смерть тела есть уподобление смерти и растлению души. Природа, естество души – мысленное, а тела – чувственное. Тело прежде растлилось и потому умерло, так как вышла из него душа – от сего смерть тела. Но с душою не так: она прежде умерла, потому что отошла от нее благодать (соль земли), а потом растлилась – испортилась – разложилась. Растление души есть уклонения на распутия от прямого и правого мудрования – растлилось правое мудрование и стало развращенным, стало воспохотствовать злого. Когда правые помыслы развращаются, тотчас, как терния и волчцы, прорастают семена зла. Как в мертвом теле распложаются черви, так и в душе, лишившейся благодати, как черви расплодились зависть, лукавство, ложь, ненависть, вражда, брань, злопамятство, клевета, гнев, ярость, печаль, месть, гордыня, спесь, тщеславие, немилостивость, лихоимство, хищение, неправда, неразумная похоть, шепотничество, пересуды, завиствования, спорливость, поношения, осмеяния, славолюбие, клятвопреступничество (нарушение обетов), клятьба, угрозы, богозабвение, дерзость, бесстыдство и всякое другое зло, Богу ненавистное. Человек перестал быть по образу и подобию Божию и начал быть по образу и подобию диавола, от которого всякое зло. Когда благодать сочетавает душу с собою – Божественною своею силою животворит ее, как душа души, сводя разные помышления ее и пожелания к единой воле Божией. А когда благодать отделяется от души, тогда все ее помышления растлеваются. Как невозможна без души жизнь тела, то еще невозможнее, чтобы душа стояла без благодати. Как в порядке мира человек без души – труп мертвый, так в порядке Божием кто не имеет благодати – мертв и никак невозможно, чтобы имел жительство на небесах. Всякий мертвый бездействен, безжизнен, будь то в порядке мира или в порядке Божием. Посему необходимо всякому человеку, верующему во Христа, креститься, чтобы быть воссоздану и обновлену Духом Святым. ...Кто не родится свыше... тот, по слову Христа, не может внити во Царствие Божие... (Ин. 3, 3 – 5) и даже увидеть его, а кто видеть его не может, для того еще невозможнее получить его. Вход в Царство Божие дается не за одни добрые дела, но и за веру. Узрение его бывает чрез рождение свыше, а получение – чрез добрые дела, силою веры совершаемые. Желающий творить добрые дела не может творить прежде, чем сделается он учеником, воином Христа. Кто верует, крестится, как рожденный свыше входит в Царство Божие. Как человеческое естество выходит на свет мира причастным клятве Адамовой, так на свет Царства Божия выходит из купели причастным благословения Иисуса Христа. Если не примет благодати Святого Духа, не может ни подумать, ни сделать что-либо достойное Царства Божия, не может исполнить ни одной заповеди, заповеданной нам Христом, потому что Христос есть действуяй вся во всех призывающих святое Имя Его (молитва Иисусова). Сего ради Бог Человек бысть, да снидет в Него, яко в Бога, Бог Дух Святой и да пребудет в Том, от Коего не отлучался. Дабы потом чрез общение и соединение с Ним Божество соединилось с каждым человеком, общающимся с Ним и сочетавающим воедино, то есть в волю Божию, все пожелания и помышления свои. Это есть воскресение души в сей жизни. Ибо через общение, восприятие и причастие Богочеловека Иисуса душа опять оживляется и восприемлет первоначальное свое нетление силою и благодатью Святого Духа, приемлемого чрез общение с Иисусом, и проявляет признаки новой полученной ею жизни тем, что начинает служить Богу в преподобии и правде пред очами Его, а не людей, как говорит апостол Павел: ...Кровь Христова… очистит совесть нашу от мертвых дел, во еже служити нам Богу живу и истинну... (Евр. 9, 14). Как при живом теле явны бывают действия души, так, когда жива душа, явны бывают действия Святого Духа, как-то: благость, вера, кротость, воздержание.

Нечто во власти нашей, а нечто не в нашей власти. В отношении к тому, что во власти нашей, для успеха к хотению прилагается труд, потому что в настоящей жизни ничто из того, что в нашей власти, не может быть совершаемо без труда. В отношении к тому, что не в нашей власти, воля ограничивается одним пожеланием, а труд тщетен (можно пожелать не спать, но, как ни трудись, не выдержишь бессония).

Страстей два рода: естественные (телесные) и душевные. Естественным человек порабощен по естественной необходимости, не самоохотно: ем, потому что алчу; пью, потому что жажду; ложусь спать, потому что дремота клонит; одеваюсь, потому что холодно, раздеваюсь, потому что мне жарко, и проч. Делать или не делать не зависит от самовластия. Есть надо, пить надо, но можно не объедаться и не опиваться; богатство не запрещено, но отягощать сердце заботами о нем запрещено. Итак, эта часть не в руках самовластия, без удовлетворения сих потребностей последует истощение и расстройство организма. Человек, через преступление сделавшись смертным, тленным, естественно – алчет, жаждет, хочет спать, утомляется, чувствует холод, зной, потому невольно ест, пьет, спит, отдыхает. Нет ни одного человека, который бы мог вытерпеть алчбу, жажду и прочее, разве только с великим самопринуждением и стеснением. Бывает и здесь нечто по нашей воле, но не надолго и не многократно. Святые Божии по воле своей нудили естество свое и лишениями смиряли тело, постясь, бодрствуя, подвергаясь холоду и зною и утомляя себя самоохотно, но их укрепляла благодать Божия, и они сильны были справлять это. Если это бывает невольно с человеком, то эта часть не в руках самовластия. Но не в руках ли самовластия душевные страсти? Главнейшие между всеми страстями душевными суть: гнев и похоть. Если находясь в гневе неразумном и похоти несмысленной, желаем победить гнев и похоть, а между тем почти всегда бываем побеждаемы ими, то очевидно мы порабощены ими. Но если не всегда и не вконец бываем побеждены ими, а все-таки побеждаем иной раз, то хотя и побеждаемы ими бываем, все не значит порабощаемы ими.

Тот, кто порабощен неразумному гневу и похоти несмысленной, как может сказать, что он самовластен? Если скажет, что как случается с каждым человеком, что он упадет и встанет, если телом падет на землю, и что так бывает и в отношении к страстям: иногда побеждаемы этими страстями бываем, а иногда побеждаем их; из сего выходит, что иногда бываем в рабстве у них, а иногда свободны от этого рабства, – какой стыд тому, кто говорит, что самовластен: ныне предлагает себя в рабство, а завтра являет себя свободным от него. И таким образом страждет он всю свою жизнь, так что такой есть "рабосвободь", то есть свободный и раб.

Только где Дух Святой, там свобода². Посему богобоязненной душе предлежат два великих подвига. Первый – получить благодать Святого Духа, потому что и возможности нет вступить кому-либо на путь спасения и тем паче шествовать по нему, если не получит вперед таинственной благодати Всесвятого Духа. По беспредельной милости Божией открывается некое изумительное домостроительство Божие: душа воскрешаема бывает в настоящей жизни, а тело умирает, и приговор Божий: земля еси и в землю пойдеши, – не отменяется. В общее воскресение воскреснет также и тело и тоже воспримет нетление. В настоящей жизни смерть не отменена и не оставлена бездействовать, а только попрана и бывает презираема, потому что если бы она теперь же была отменена, то люди не умирали бы более. Смерть, ныне попранная и посрамленная Воскресением Христовым, тогда, после всеобщего воскресения, совсем будет упразднена, по слову св. апостола Павла: Последний же враг испразднится – смерть... (1 Кор. 15, 26). В сей жизни она находится в своем времени по причине греха, взяла силу и власть и все поглощает, в будущей – праведно изнеможет и будет сама поглощена благодатию. Теперь смерть есть наказание за первое Адамово преступление (для грешников), а для праведников – упокоение от священных трудов (подвигов). Но в будущей жизни люди как рождаться не будут и жить по образу настоящей жизни, так и умирать не будут. И будет тогда другая жизнь – неизреченная и другая смерть – тягчайшая и горчайшая теперешней, то есть вечное мучение. Ибо все, которые не сделаются здесь причастными Христу или обесчестят причастие Христу противною тому жизнью, то есть не поживут по Христу, находятся в опасности подвергнуться там неотменимой уже каре тягчайшей смерти. В этом мире Бог, воплотившись, пришел уничтожить приговор смерти, которая была легчайшим наказанием. Но там будет вторая смерть – без прекращения жизни, без утешения, без надежды, потому что могли и грешники быть подобными, сообразными Христу, но не захотели, как и падшие ангелы; могли соблюсти волю Божию, как большая часть ангелов, но не восхотели.

Поелику христиане после Креста и Воскресения Христова имеют удостоверение в том, что, умирая, переходят от смерти в живот и радость сопребывания со Христом, то естественно вожделевают сие паче смерти. Если Дух Христов есть жизнь души, то какая польза получившему Его жить в этом мире и чрез это устраняему быть от той радости, которая подается сопребыванием со Христом? Счастливы те, которые, уверовав во Христа, тотчас умерли, как окрещены; по слову апостола: во Христа крестившись, во Христа облеклись, царским одеянием Божества Христова³. Но более счастливы и блаженны те, которые пожили здесь после крещения и, будучи облечены во Христа как во всеоружие Божие, вступили в брань со врагом нашим диаволом и вконец победили его со всеми кознями, благодаря Христу, бывшему с ними и даровавшему им эту победу, – и уже потом, после этой победы, умерли. Они более блаженны потому, что пожили, подвизаясь во славу Христа, Который возлагает сей добрый подвиг на всякого, верующего в Него.

В том и слава Христова, чтобы христиане, воюя с демонами, не были побеждаемы, а побеждали, имея с собою непобедимого Христа. Ибо в каждом христианине Христос есть воюяй и побеждаяй, и Он есть призываяй Бога и моляйся и ищай с молением и смирением. Все это творит Христос, радуясь и веселясь, когда видит, что в каждом христианине есть и пребывает то убеждение, что Господь есть действуяй все сие. Всякому христианину относительно всех добрых дел, какие делает, надлежит исповедать, что их совершает Христос, а не он, кто же не так мыслит, тот всуе есть христианин. Люди для того и рождаются в мир сей, чтобы прославлять и благодарить Бога, зная, что всякое добро от Него. Хотя Христос с верующими всегда сущий есть трудяйся в них, но и они, при всей немощи своей, большой подъемлют труд, чтобы только удержать с собой Христа. Потому что все хитрости и все козни диавола обращены на то, чтобы соблазнить их – отторгнуть из рук Христа и в самопрельщении расположить их говорить или хотя бы думать, что это де мы сами по себе или своим споспешеством породили такое благое помышление, или сказали такое и такое разумное слово, или сделали такое и такое доброе дело, хотя и самое незначительное. Против этого у христиан – второй подвиг, после первого, – чтобы не лишиться Христа, благодати Святого Духа, получаемой со многими потами и трудами. После того, как благодать Божия долгое время пребывает в душе, сшествуя ей путем спасения, поднимается против нее сильная и тягчайшая брань, подобная той, какую изображает Давид, обращаясь к Богу: Господи, что ся умножиша стужающии ми; мнози востают на мя, мнози глаголют души моей: несть спасения ему в Бозе его (Пс. 3, 2 – 3), то есть спасение совершается не силою Бога твоего, но твоею мудростию и твоею собственною силою. Если согласится душа на такое внушение, благодать отходит от нее. Но если она, отвергнув сие внушение, начнет с Давидом взывать к Богу: Ты, Господи, Заступник и Помощник, Ты слава моя и возносяй главу мою⁴, Ты Божественною благодатию Твоею совершаешь во мне спасение мое, а не я, – благодать пребудет с нею. И это второй подвиг после первого, в коем получается благодать Святого Духа. Великий подвиг – не лишиться уже полученной Божественной благодати – предлежит душе до последнего дыхания нашего. Она вместе со св. апостолом Павлом, много потрудившимся, велегласно вслух ангелов и человеков взывает: ...не аз же, но благодать Божия, яже со мною (1 Кор. 15, 10). И апостолы, и пророки, и мученики, и святители, и преподобные, и праведные – все исповедали такую благодать Святого Духа и ради такого ее исповедания с помощью ее подвизались добрым подвигом и течение свое совершили. Это и была та вера, которую они соблюли: они веровали, что победительницею многочастных и многообразных затруднений, которые они встречали в жизни, при такой немощи человеческого естества, какую они в себе видели, была благодать Божия, которую они имели всегда присущею в себе, уверовав вначале, что это так есть и должно быть. Они испытали сие потом на деле и познали добре; познав, возблагодарили Бога, так устроившего; возблагодарив, исповедали; исповедав, увенчались; увенчавшись, прославились, имея в себе знамение обожения, соделались причастниками Божеского естества, и чрез то богами по благодати, которые как боги имеют всегда пребывать с Богом в будущей жизни.

Люди для того и рождаются на свет, чтобы прославлять Бога, как мыслящие и разумные существа. Они могут познавать, величать и благодарить Творца Бога. Рассматривая тварь, они дивятся Творцу и, познав Его величие, поклоняются Ему, чтут Его и благоговеют перед Ним, а притом стараются жить по истине и правоте, как благоугодно Богу. Богоугодная жизнь и благочестие – свидетели истинные боговедения. Ибо кто имеет боговедение и знает Бога, тот, без сомнения, и почитает Его, и служит Ему, то есть верует и поклоняется Ему как Богу, и живет богоугодно; всякий человек согрешаяй не виде Его, ни позна Его, по слову св. апостола Иоанна Богослова (1 Ин. 3, 6). Так есть воистину. Кто знает Бога, естественно и почитает Его, и благоговеет пред Ним, а кто благоговеет пред Ним и боится Его, тот может ли забыться до того, чтобы позволить себе что-либо неугодное Богу, когда знает, что Бог везде есть и все видит? Да уверится же всякий человек грешащий, что он не видел и не познал Бога и что если он умрет в этой тьме и в этом неведении, то воскреснет потом не для чего другого, как для вечного мучения, вечного потому, что там не будет более смерти, чтоб пресечь это мучение. Тот же, кто увидел Бога и познал Его, и чрез то не позволяет себе легкомысленно и бесстрашно вдаваться в грех, и тем показывает, что он не только боится, но и любит Бога, такой человек, если проведет всю жизнь богоугодно, прейдет в другую с надеждою и чаянием воскресения мертвых, воскреснет в радости неизглаголанной, для которой одной и рождаются и умирают люди. Не для мира рождаемся, иначе не умирали бы. Рожденные для такой радости, если презрят и проведут жизнь во тьме и неведении Бога, по воскресении будут претерпевать двоякое мучение, поминая и то, что были рождены для неизглаголанной радости, и то, что презрели ее по легкомыслию и потеряли по своей вине.

Посему всякий человек, рожденный в мир сей, тем паче христианин, пусть не думает, будто родился для того, чтобы наслаждаться сим миром и вкушать его радости, потому что если б этот мир был конечной целью рождения человека, то он не умирал бы. Но пусть содержит в мысли, что родился он для того, чтобы, во-первых, из небытия в бытие прийти и чрез крещение в пакибытие, то есть из не сущего в сущее и паки сущее. Во-вторых, чтобы наряду с возрастанием телесным возрастать мало-помалу и возрастом духовным и добрым подвигом восходить в священное и боголепное состояние, по слову св. апостола Павла: ...дондеже достигнем вси... в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова... (Еф. 4, 13). В-третьих, для того, чтобы сделаться достойным обитать в небесных селениях, быть сопричислену сонму св. ангелов и петь с ними победную песнь Пресвятой Троице, Которая как Одна дает ему бытие, Одна же благодатию Своею дарует и благобытие, то есть священное боголепное состояние вышеуказанное.

В истинном христианстве миру конец. В христианстве смертный человеческий род прекращается и выявляется род иной – бессмертный, ангельский. Вступивший на путь христианства тем самым вступил на путь прекращения смертного человеческого рода. Христианство – религия воскресения. В христианстве старое, тленное бытие упраздняется, ад разрушается, умирает ветхий, тленный человек с его ветхим миром – и оживает человек новый, нетленный, бессмертный, человек воскресения, живущий "на небеси": здесь умом, а там и душою, и телом в общее воскресение. Скоро услышим воскресный гимн в церкви в день Светлого Воскресения: "Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало и играюще поем Виновного Единого Благословенного отцев Бога и Препрославленного". С приходом христианства в мир вошло начало иного бытия, начало вечного.

Христианство – религия торжества: вечного над временным, бессмертного над смертным, нетленного над тленным. Только тот христианин продолжает род, который недомысливает христианства по своему младоумию; по своему плотскому житию не вмещает его тайны (Мф. 10, 11 – 12).

Тайна христианства велика, потому и продолжается смертный род человеческий, что не может вместить он ее в сосуд своего духовного развития. Да и не многие вмещают эту тайну. Одни вмещают ее от рождения, от юности возлюбляют Бога, как преподобные; другие с возрастом должной меры развития духовного сознания. В них (в избранных) смертный род прекращается, они являются носителями иного рода – бессмертного, в них открывается и начало иного жития – вечного. Презрев блага мира сего, потечем со всем усердием, пока не достигнем всегда пребывающего блага. Блага мира сего, кои тленны, преходят как сон и не имеют в себе ничего постоянного, твердого. Солнце, звезды, небо и земля прейдут для нас, и останемся одни с делами своими. Пусть не тотчас прейдут, но что пользы, если оставляем все здесь. Тело останется мертвым на земле, и душа, исшедши из тела, уже не сможет ни смотреть на здешнее, ни сама быть видима от него. Ум там обращается только на то, что невидимо, не имея попечения о том, что в мире сем. Бежим от прелестей мира сего и его обманчивых радостей и утешений и к Единому устремимся Христу – Спасителю душ наших. Его возревнуем постигнуть, и когда постигнем, припадем к стопам Его и облобызаем их со всею теплотою сердечною. Восподвизаемся, пока мы еще в настоящей жизни, познать Его и узреть Его. Если здесь сподобимся мы познать Его чувством души – сердечною любовью, то не умрем, смерть не возобладает над нами; не будем дожидаться узреть Его в будущей жизни, но здесь, в этом мире, подвизаемся узреть Его. Св. Иоанн Богослов говорит: И о сем разумеем, яко пребывает в нас, от духа, егоже дал есть нам (1 Ин. 3, 24). Со тщанием посмотрим, есть ли в нас Христос, чтобы не обмануть себя, думая, что имеем в себе Христа. Да не будет сего с нами, паче да соделаемся достойными узреть Господа в сей жизни, и когда будем умирать, иметь Его в себе, чтобы с Ним пребывать в другой жизни и радоваться с Ним в Царствии Его.

Итак, возненавидим мир и яже в мире. Какое общение нам христианам с миром и с тем, что в мире? ...Время уже коротко, – говорит ап. Павел, – так что имеющие жен [мужей] должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего (1 Кор. 7, 29 – 31). Возлюбим от всей души то, что любить повелевает нам Бог. Возлюбим нищету духовную, то есть смирение, возлюбим непрестанный денно-нощный плач, от которого ежечасно произрождается радость душевная и утешение изливается на тех, кои любят Бога. От плача водворяется и кротость в тех, кои подвизаются в истине. Кои плачут, те алчут и жаждут правды, всеусердно ищут Царствия Божия, делаются милостивыми и чистыми сердцем, полными мира и миротворцами, а также мужественными в искушениях. Ненависть ко всякому злу, не допуская их склониться на зло со злыми, устремляет их на все доброе.

Таковы ли мы, то есть нищие ли духом, чтобы Царство Божие было внутри нас? Доказательство, знамение сего следующее: если не похотствуем никаких привременных благ, ни плотского наслаждения, но удаляемся всего этого, состоим как мертвые ко всяким люблениям и пристрастиям. Верный человек, когда помыслит, что требуют заповеди Божии, помыслит о высоте их, то есть о том непорочном житии и чистоте, какие они изображают. Тогда, исследуя меру свою, найдет себя крайне немощным и бессильным достигнуть оной высоты, найдет, что он крайне нищ и недостоин принять Бога или возблагодарить Его и прославить. Таковый, помышляя о всем с чувством душевным, без всякого сомнения восплачет плачем блаженных, тем плачем блаженным, который и приемлет утешение и делает душу кроткой. Утешение и радость, которые рождает этот плач, суть залог Царствия Небесного.

Вера есть уповаемых извещение и утешение от облистания и освящения Святого Духа, есть присутствие Бога, дарующего ради плача смиренномудрие. Где истинное смирение, там и глубина смиренномудрия, воссияние Святого Духа, изобильное излияние света Божия, а где все это – там Царствие Небесное и сознание Царствия и сокровища благоведения, там непрестанные слезы, очищающие душу, делающие ее всю световою.

Твоя жалоба на брани и возношение слишком отвлеченна. Можно подумать и много, и мало, а посему малопонятно и отвечать затруднительно. За оскорбление ангела чистоты, за гордость приходит бес нечистоты. Гордости много от непослушания Богу. От послушания смирение, где непослушание – там гордость.

Что болезнь в теле, то грех в душе. Когда тело заболит, больной ни о чем другом не заботится, а все об одном уврачевании тела. Что же скажем в день суда, если душа окажется больна различными болезнями и не приложили попечения о здравии души своей. Причина этому та, что грешник не знает о болезнях души своей и не чувствует в настоящей жизни, какое зло причиняют они душе. И потому грешник, то есть больной душевно (грехами), горд бывает, и чем более кто бесчувствен, тем более гордится, по слову псалмопевца: ...Гордыня ненавидящих Тя взыде выну (Пс. 73, 23). Болезни души суть похоти плоти, очес и гордость житейская, от них люди бывают гневливы, досадительны, неподвижны на добро, неправедны, тщеславны, завистливы, человеконенавистны, мстительны. Что скажем? Малы ли эти болезни душевные и ничтожны? Не должно ли плакать и рыдать, чтобы Врач наш, видя сие, сжалился и дал душе увидеть и восчувствовать болезни свои? Пока не увидит она их и не восчувствует, не может уврачевать ее и Сам Всемогущий Врач. Да потщится таковый скорее потещи и припасти мысленно к Иисусу Христу, умоляя Его сжалиться над ним, оживить его и просветить, и дать ему прийти в чувство, и познать состояние свое; и потом от Него Единого да взыщет спасения себе. Ибо бесчувственного человека не может спасти и Сам Бог, могущий все творить. Да и что есть уврачевание души? Есть дивное некое изменение души, по коему уврачеванная душа те похоти злые, которые прежде ей были так вожделенны, начинает считать мерзостью и заразою и за это ненавидит их, не сама по себе, а благодатию исцелившего ее Врача, Коего и благодарит всегда велегласно, всегда о Нем проповедует всем, взывая: ...сия [есть] измена десницы Вышняго (Пс. 76, 11). Но чтобы пришел Врач, надо призывать Его, чтобы призвать, надобно увидеть болезнь и почувствовать ее.

Как внешнее свое состояние человек чувствует, а именно: слаб или крепок, счастлив или несчастлив, – так всякий христианин должен видеть и чувствовать свое внутреннее состояние. Если не чувствует – то мертв. Если он истинный христианин и имеет общение с Владыкою Христом, то, так как Христос есть Жизнь и Свет, посему и видит себя и чувствует все свое, потому что видеть и чувствовать свойственно живым: если у кого нет этого, тот мертв. Кто не видит и не чувствует душевного добра и зла, которое прибывает в него и выбывает из него, тот еще мертв и не просвещен лучами умного Солнца Правды. Но как при врачевании тела не рецепт действует на восстановление здравия, не буквы рецепта, а сила прописанных веществ, так и в отношении к врачеванию души оздоровление ее и спасительное воздействие осуществляется не буквами Божественного Писания, а силою Христа, Который прописан в Писании. ...Не в словеси бо Царство Божие, но в силе (1 Кор. 4, 20). Ибо все Божественное Писание Ветхое и Новое руководит больное человеческое естество к Иисусу Христу, Который есть единственный Врач душ и телес наших.

Кто остается непричастным Его Божественной благодати, тот остается неуврачеванным; а кто причастится Его благодати, у того душа перестает уже быть больною. Плод веры нашей христианской есть здравие души. Затем Бог сделался Человеком, чтобы душа чрез Него могла воспринять здравие свое. У кого душа не здрава, тот еще не стал настоящим христианином. Здравою душа делается силою и светом благодати, даруемой за веру. Душа невидима, и не видно, здрава она или нет. Но есть видимые знаки, по которым для всех явно бывает состояние души. Это исправление и упорядочение пяти чувств: зрения, слуха, осязания, обоняния, вкуса. Кто владеет ими разумно – явно, что душа его в чине, здрава, и человек тогда является настоящим разумным и действует по разуму и рассуждению, а не как несмысленные животные, состоящие во власти у своих чувств.

Владение пятью чувствами есть будто бы очень простое дело, но преп. Симеон Новый Богослов в слове 6-м говорит: кто властвует над осязанием, зрением и прочими чувствами, тот властвует над всей вселенной и над всем, что в ней, ибо у нас все бывает от них и через них. Как одержимость бывает от злой силы, так и тот, кто от Бога, сам властвующим бывает (если царствует в нас Сам Иисус Христос, так как Царствие внутри нас есть, а не только будет) и всецело покорствует воле Божией. Так Царство Божие водворяется; таков и первоначальный чин до падения прародителей, ибо человек вначале определен был царем мира. В сем черта образа Божия и подобия. Кто не властвует над пятью чувствами, тот не бывает по образу и подобию Божию, хотя бы всю мудрость проглотил бы и знал бы все сущее. Неложен приговор: уподобися скотом несмысленным (см. Пс. 48, 13). Нас да просветит благодать Христова, да подаст здравие душе нашей, да даст силу над пятью чувствами.

Человеколюбивый Бог благоволил быть такому порядку, чтобы человека, отпадшего благодати Его, окружали многие страхи, разные неприятности, скорби и беды. Оставил Он его быть бориму, обременяему всем этим со всех сторон, даже от себя самого. Начинают господствовать над ним плотские страсти, порождение его неразумия и растления в нем здравого смысла. Если в настоящей жизни на всех людей наложена скудость как естественное временное наказание, то усиливающийся всеми неправдами убежать от нее попадает под вечное наказание. Бог поступил с отпадшим человеком так, чтобы он не находил себе покоя в настоящей жизни в вещах мира сего и чрез это был вынуждаем опять возвратиться ко Всеблагому Богу, всяческих Отцу, Промыслителю, Упокоителю, Искупителю и Спасителю, и всегда находиться при Нем, дабы таким образом человек находил успокоение (как пишешь, ссылаясь на текст от Луки 6, 19)⁵, а Бог Отец, его имея при Себе, радовался о нем. Но, забывшись по причине этого самого великого счастия, пришел он к похотению того, что было выше меры его и выше силы его, восхотел быть Богом по внушению диавола. За это потерял то великое счастие и упокоение, какое имел, стал беден и пришел в столь великую нищету, восприняв таким образом наказание за возгордение. К тому же счастие и богатство естественно порождают гордость – источник всякого зла, а гордого, стремглав низвергши долу, берет в свою власть срамота. Посему истинному христианину нельзя быть без лишений и нужд. Сын Божий и Бог, сделавшись человеком, не благоволил тотчас отменить первое наказательное определение, то есть нужду во всем и смерть, наложенные на Адама и род наш за преступление заповеди. И то, чтобы нам в поте лица снедать хлеб свой (а пенсионерам назначено искать Царства Божия и правды Его в поте лица); и то, что земля еси и в землю пойдеши, пребывает и навсегда пребудет в роде нашем до скончания века. Бог есть Бог сил и премудрости и яко Бог премудрости не отменяет делом первого определения, а отменяет тем, что, воодушевляя верующих (давая силу) благодушно переносить всякого рода лишения, скорби, Сам первый подъял их до бесславной смерти на Кресте, сделавшись для нас в этом образцом и примером. Вследствие сего видим, что и апостолы, и все истинные христиане, приемля от благодати Христовой силу, переносят всякие скорби и искушения и приносят Богу достойные плоды с великим терпением. Посему ни мученики не просили Христа избавить их от терзаний и мучений, ни подвижники не искали освобождения от трудов и потов подвижничества. И те и другие умоляли лишь даровать им терпение и с этим терпением подвизались, чтобы в будущей жизни восприять награду за труд свой. Скорби, теснота и лишения неизбежны, не к ущербу, а к усилению и возвышению нашего благочестия. Пока не испытывает кто искушений, не может познать и понять сокрытой в них сладости и силы для жизни по Богу; когда испытает их и познает сие, то не может не благодарить испытующего его Бога. И когда освободится от них, не только за то благодарит Избавителя, что освободил, но и за то, что даровал испытать через них. Не испытавший искушений бывает неискусен в жизни и к богоугождению не так рачителен. А испытавший их и освободившийся от них горит духом к Богу и всеусердно благодарит Его. Неиспытавшие не имеют такого жара усердия, как испытавшие. Спасительно подпадать христианину искушениям, скорбям, теснотам и лишениям, да познают на себе многомощную силу Божию и Бога, да благодарят от всей души и всего помышления и всею силою. Кто живет покойно и не имеет искушений, подвержен двум невыгодам: не так усердствует к Богу и ум его неизбежно вдается в суетные попечения и заботы, и берет в свою власть срамота.

Если бы Адам поусерднее благодарил Бога, когда был окружен упокоением и радостию, и не восхотел бы быть Богом, не послушал бы злого совета диавола, не так бы легко прельстился. Царь Давид, воевав, не впал в грех, а впал, когда был в покое, и совершил то, о чем плакал в 50-м псалме.

Как для тела необходимо потребен воздух, чтобы дышать, так для души потребно постоянное памятование о Боге, то есть молитва. Но если кто молится Господу как попало, будто мимоходом, без страха, который надлежит иметь пред Богом, Коего трепещут херувимы, тот не только не получает пользы, но терпит пагубнейший вред: душа такого оставляется лишенною Божия просвещения, Божественной силы и покоя от демонских искушений. Демоны непрестанно возбуждают в нас непотребные помышления, нечистую похоть, позывы на блуд, тщеславие, гордость, самомнение. Напротив, демоны не дерзают приблизиться к тому, кто с Богом беседует достойно. Истинно кланяющиеся Богу – Духом кланяются и Духом молятся. А где Дух Господень, там свобода от демонов и от всех всеваемых ими в душу страстей: от ненависти, печали, смущения, малодушия, злонравия, злобы, неверия, гнева, падкости на всякое самоугождение. Итак, прежде всего надлежит с Богом примириться и содружиться, испросив у Него отпущение всех прежних грехов, словом, делом, помышлением сделанных. Душа, с Богом примирившаяся и содружившаяся, бывает кроткою, смиренною и сокрушенною. Это служит признаком примирения и согласия с Богом. Это первые дарования верующим: кротость и смирение. Душу кроткую и смиренную демоны, как прежде, уже не борют: ни сластолюбием, ни славолюбием, ни сребролюбием; таким образом, через два Христовых дарования душа обретает покой и не бывает смущаема никакими чуждыми и неуместными помыслами. Такая душа и молится как подобает: со страхом, благоговением и вниманием, а не одними устами. Ибо верным именуется и есть тот, кому вверена благодать Святого Духа. Благодать сия просвещает ум, собирает его в себя и сосредотачивает, да разумеет, к Кому беседует и о чем. Следовательно, кто не так действует, тот в молитве неверным пребывает и далеким от Бога.

Бог бестелесен и невидим, посему служить Ему надлежит не только телесно и видимо. ...Аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо, – говорит св. Давид, – всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит⁶. Сокрушение же – в уме (то есть в духе) и помышлении, а ум наш (дух) и помышления наши невидимы. Итак, будучи обязаны воздавать Богу невидимое служение, мы должны служить Ему умом (духом) и помышлением. Это и есть подобающее и сообразное служение: Невидимому приносить невидимое и Мысленному – мысленное. Но потом, и вместе уже с этим, надлежит приносить и видимое, с душою, и телесное, да всем существом: и умом, и сердцем, волей, крепостию тела – и телесное, и чувственное приемлются, если приносятся от чистого сердца. Бог не от рук человеческих угождение приемлет (см. Деян. 7, 25).

Нет греха больше, чем молиться без страха Божия, без внимания и благоговения. Кто молится как попало, тот явно не знает, Кто есть Бог, не знает и небрежничает. Душе свойственно умом молиться, а ум такого "молитвенника" с бесами ведет беседу. Лучше такому совсем не молиться.

Итак, надобно вместе с устною молитвою молиться и умом, уму надобно заключать себя в слова молитвы. Нет другого греха, который бы так много прогневлял Бога, когда кто устами молится, а умом помышляет неуместное и срамное. Не хочет ум таковский быть обладаемым Христом, чтобы царствовал над нами Бог, он враг Царя Христа (см. Лк. 19, 14). Надо испрашивать такому прежде всего свет страха Божия. Кто познал, коль страшен есть Бог, тот и преисполнится страхом Божиим, и страх научит его достодолжной молитве. Кто не познал сего, тот во тьме и не умеет молиться как должно. Пока солнце еще не воссияло, тьма покрывает землю. Так и невозможно, чтобы с устами и ум молился, если не получит прежде просвещения и воздействия Святого Духа. Как без солнечного света ночная тьма не рассеется, так душе потребен сокровенный умный свет, да видит и познает и постигает силу и значение Божественных словес. Сей Божественный свет есть некая мысленная умная сила – властная, которая окружает и собирает подвижный, бегающий обычно туда и сюда ум для слушания и чтения Божественных словес и держит ум в себе, да внимает тому, что читает и слушает. Если не войдет в кого сей Божественный свет, то устами будет читать или ушами слушать, а ум его будет оставаться бесплодным, будет кружить там и сям и помышлять о чем не подобает. Береги ум, который бывает рабом мысленного тирана – диавола. Ум мысленно влачится туда и сюда, вместо того чтобы быть и ему и сердцу неразлучным с Богом и Врачом душ и телес нашим Господом Иисусом Христом. Емуже слава во веки веков. Аминь.

Потщимся же прежде всего исправить ум свой, чтобы он стоял трезвенно в себе, когда молимся или читаем или изучаем Божественное Писание. Ибо, если не исправим ума, все другое тщетно, и душа наша не восприемлет никакого преуспеяния. Тремя образами грешат люди: умом, словом и делом. Согрешение умом есть причина всех иных грехов – совершенных словом и делом, ибо заканчивает грех не ум, а слово и дело. Если камни попадут в трубу и загородят ее, то нельзя вынуть того камня, который в самом низу, ни того, который посередине, ни даже того, который близко к верхнему, если не вынуть этот верхний камень, а потом по порядку и другие. Так и из этих трех видов греха, очевидно, более всего необходимо быть уврачевану от Христа первому – мысленному. Сказано: блажен, иже имет и разбиет младенца⁷, то есть первый грех – умом, и он не перейдет ни в слова, ни в дела, не вырастет в великана. Лучше врачевать ум, ибо когда он уврачуется и осветится, когда придет в доброе состояние и не допустит, чтобы мыслию было сделано что-либо неугодное Богу, тогда душа будет охранена от всяких других грехов словом и делом. Сказано Христом: Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить (Мф. 5, 17). Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5, 20). Если не будете разбивать первый помысл греха, то есть младенца, он вырастет в великана. Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду (Мф. 5, 21). Это грех-великан – делом. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду (как убийца)... (Мф. 5, 22). Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (как делом) (Мф. 5, 27 – 28). Посему и сказано: праведным не нужен закон, а только грешникам. Праведные боятся и мыслию грешить. Этим доказано, что с исполнением закона Христова отпадает закон Моисеев.

Итак, сколько сил есть, надлежит нам подвизаться, да осветится Христом ум наш, восприяв благодать Святого Духа. Для этого одного Христос, будучи Богом, сделался Человеком, для этого распялся, умер и воскрес. Это освещение ума и есть воскресение души в настоящей жизни, вследствие коего можно сподобиться и будущего воскресения телом к славе и блаженству. Если не исправим ума, все другое тщетно, и душа наша не восприемлет никакого преуспеяния. Многие именующиеся христианами и не сущие таковыми воистину, не зная, что носят великую и страшную болезнь, впадают в тщеславие и самомнение, думают, что они выше других, гордятся и превозносятся над однородными себе и презирают их, тогда как эта болезнь равняет их со всеми, ибо она обща всему роду человеческому, как общи всем тление и смерть. Эта болезнь скорее врачуется в простейших и неученых, а поскольку скорее врачуются простейшие – значит, они ближе к Богу, чем умудренные. Впрочем, каждому по мере исправления ума его дается мера ведения или познания, как самого себя, так и Бога: поколику исправляется и просвещается ум каждого, потолику он познает самого себя и Бога. Тем-то и бедственна и пагубна эта болезнь, что тогда как враг влачит туда и сюда мой собственный ум, я думаю, что все это кружения моего ума: все эти заботы, когда думается, будто бы неотложно необходимо обдумать и позаботиться о том, чем прельщается ум во время молитвы или чтения, не понимая, что все сие время бываем рабы мысленного тирана – диавола. Вот первая, величайшая из всех болезней душевных, для уврачевания которой надлежит нам подвизаться до пролития крови.

Она есть крепкая, большая стена, которая мешает уму нашему приближаться к Богу, Который есть везде Сый и вся исполняяй. Сие омрачение души есть начало кромешной тьмы адской, и если не разгонит его Христос во всяком подвизающемся о спасении своем, то никто не узрит Христа, по слову св. Симеона Нового Богослова. Почему и Давид говорит: ...Богом моим прейду стену (Пс. 17, 30). И Христос Господь, прогоняющий сию тьму, возвещает: ...Аз есмь Свет миру... (Ин. 8, 12). Если не будет развеян и изгнан из души сей мрак прежде всякого другого зла, то тщетна вера всякого такого христианина. Итак, надобно с устною молитвою и умом молиться Богу, Коему слава во веки. Аминь.

¹ И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех. – Здесь и далее примеч. ред.
² ...Где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17).
³ См. Гал. 3, 27.
⁴ Пс. 3, 4.
⁵ См. сноску 1.
⁶ Пс. 50, 18 – 19.
⁷ См. Пс. 136, 9.