Дивное Дивеево

На Афоне три монаха решили построить монастырь, но не знали в честь кого освятить храм и чью икону рисовать. Тогда они помолись Богу, дабы Он им помог в этом деле. Ночью на доске появилось изображение Св.Георгия.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ГЕОРГИЯ ПОБЕДОНОСЦА

Весь Афон полон чудес, с ними встречаешься буквально на каждом шагу. И каждый монастырь имеет что-то особенное, какую-то свою, характерную только для него святыню, через которую Создатель вселенной, изменяя ход естественных законов, положенных Им в основу тварного мира, проявлял и проявляет Свою власть и Свою любовь к любящим Его даже тогда, когда по-отечески наказывает согрешающих.

В болгарском монастыре Зограф, где мы слушали окончание Великого Канона на первой седмице Великого поста, есть поразительная икона Георгия Победоносца — одна из самых почитаемых икон на православном Востоке. Возможно, о ней кто-нибудь из наших читателей уже слышал. Но одно дело — слышать, и совсем другое — увидеть величайшую святыню своими глазами, замерев перед нею в молитвенном созерцании. Благодаря этой иконе и сам монастырь часто называют Георгиевским, поскольку именно с ней связана история его возникновения. Попытаюсь по возможности более точно вспомнить рассказ болгарских братьев.

Во времена правления Византийского императора Льва Мудрого (Х в.) трое из младших сыновей болгарского царя, которые не претендовали на престол, удалились на Афон, приняли постриг и стали жить в отшельничестве. История донесла до наших времен даже их монашеские имена. Царственных отшельников звали: Моисей, Аарон и Иоанн. В густом лесу на пологом склоне широкого ущелья, по дну которого и сегодня весело бежит с гор прозрачный ручей, неподалеку друг от друга братья построили себе по келье и, уединившись, приступили к “умному деланию”. Со временем они расчистили в лесу обширную площадку и построили на ней церковь, надеясь впоследствии собрать здесь иноческую общину и организовать благолепное богослужение с настоящим монашеским пением. 

Когда же церковь была окончена, строители долго не могли прийти к единому мнению по поводу ее посвящения. Один из братьев предлагал освятить храм в честь Афанасия Афонского, а другой — в честь Божией Матери. Были и другие предложения с обеих сторон, но найти общего языка братьям так и не удалось. И все же выход был найден:

— Знаете, братья, что сделаем? — сказал один из них. — Изготовим большую доску для будущей храмовой иконы, поставим ее в церковь и будем молиться, чтобы Господь Сам указал — в честь кого освящать наш храм. Быть может, Он явит какое-нибудь чудо…

Как решили, так и сделали. Изготовили доску высотой примерно в метр и шириной — сантиметров семьдесят для иконы, на которой будет со временем изображен тот святой, в честь которого, если Бог откроет Свою волю, они назовут церковь. Итак, эту доску оставили в храме…

Как и все афонские монахи, молились братья ночами. Однажды яркий свет внезапно разогнал вязкую ночную тьму в чаще леса вокруг церкви, осветив поляну и деревья вокруг нее. Оба брата заметили этот свет из окон своих келий — и ужаснулись:

— Пожар! Горит наша церковь! Кто-то ее поджег! — И… бегом к поляне. Действительно, ярким светом пылали окна, но ни дыма, ни языков пламени не было видно.

Бегство из Палестины

В это время далеко на юге опустилась над Палестиной тревожная ночь. Где-то за стенами монастыря святого Георгия, среди голых каменистых холмов, отвратительно выл шакал. Перед ночной службой настоятель прилег немного отдохнуть. Стоило только закрыть глаза, и он словно провалился куда-то во мрак. Но вот сквозь сон чувствует игумен, как свет проникает через закрытые веки. “Неужели проспал?” Он открывает глаза и вскакивает с жесткого ложа. В келье — яркий свет. Перед ним стоит неизвестный в воинском облачении. Медленно до игумена начинает доходить, что это великомученик Георгий — небесный покровитель монастыря.

— Быстрее собирай всех монахов, — говорит Георгий, — берите святыни, а также все необходимое, что сможете унести, и спешите на пристань. Днем из Иоппии (Яффы) уходит корабль, не медля садитесь на него и плывите в Элладу, на Святую Афонскую Гору. Если опоздаете — придут разбойники, разграбят и сожгут монастырь, а всех вас убьют.

Георгий исчез, а игумен, весь в поту, открыл глаза и сел на своем ложе в темной келье, освещаемой слабым огоньком лампады у иконы Спасителя. Что это было? Бесовское наваждение или Божие предупреждение? За окном раздался знакомый стук деревянного била, призывающего монахов на молитву. Когда вся монастырская братия собралась в притворе, игумен поведал о своем сне и волнении, которое осталось после него. Однако никто из братии не решился ответить на вопрос: от Бога ли было

это видение, или от искусителя.

Вдруг из глубины церкви раздался испуганный крик экклесиарха, который по обычаю зажигал лампады перед образами на иконостасе. Покинув притвор, все бросились в церковь и с изумлением увидели, что находившаяся в местном ряду иконостаса главная храмовая икона Георгия Победоносца исчезла. Но самое поразительное заключалось в том, что исчезло только само изображение, состоящее из красочного слоя и грунтованной матерчатой паволоки, наклеенной на доску. Сама же доска так и осталась стоять в иконостасе чистой, словно была только что приготовлена для письма. Только теперь все поняли, что видение настоятеля было истинным. Небесный покровитель монастыря видимым образом как бы убеждал братию поторопиться, забрав чудесным образом свою икону из обреченного монастыря.

Городок Лидда находится всего лишь в 30 километрах от Средиземноморского побережья. Здесь родился святой великомученик Георгий, здесь же он был и похоронен в пещерном склепе, над которым теперь высится церковь. В ней хранятся частица его мощей и оковы с железным ошейником. Ими мученика приковывали к стене на ночь после очередной пытки. Как мне рассказывал когда-то греческий священник из этой церкви, многие верующие, особенно одержимые нечистыми духами, исцелялись на его глазах, надев на шею стальной ошейник святого Георгия.

Монастырь, носящий имя великомученика, был расположен недалеко от Лидды в каменистой пустыне, ближе к побережью, поэтому монахи, взяв только богослужебные принадлежности, книги и самое необходимое, добрались до пристани в Иоппии раньше полудня. Здесь, покачиваясь у причала, готовился к отплытию корабль. Он словно ожидал бегущую к нему толпу монахов. Как только последний из них взошел на палубу, капитан дал знак, и на реях взвились белые паруса. Соленый утренний бриз погнал корабль от берега на север, в Грецию.



Чудесное обретение

Оба брата выскочили из своих келий во влажную ночную тьму и бросились к поляне, освещенной горящей церковью. Запыхавшись, вбежали на паперть. Но запаха дыма не чувствовалось и здесь. Лишь из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Заскрипели новые петли, и… пораженные увиденным, братья застыли у входа. Яркий золотистый свет исходил от иконы. На пустой деревянной доске, приготовленной ими для храмового образа, появилось поясное изображение Георгия Победоносца.

Долго не могли они прийти в себя от радости. Благословение Божие было ясным и осязаемым. Церковь будет названа и освящена в честь Георгия Победоносца. Так указал Сам Господь.

Прошла неделя. Было раннее утро, на стеклах в узких окнах купола заиграли первые лучи восходящего солнца. Один из братьев, воздев руки у престола, негромко и в то же время торжественно возгласил:

— Слава Тебе, показавшему нам свет!

Другой, стоя на клиросе, запел:

— Слава в вышних Богу…

Утреня подходила к концу. Еще не смолкла последняя ектения, как чуткое ухо певца уловило какой-то шум на тропе, поднимавшейся от моря к храму. А когда служащий брат вышел на отпуст, отворилась дверь и в церковь один за другим вошло множество иноков. Они чинно стали прикладываться к иконам, но вдруг между ними возникло какое-то замешательство. И тут из толпы раздался удивленный возглас:

— Смотрите! Это же наша икона!!! Это наш Георгий!!!

Все обратились направо, туда, где находилась новоявленная икона великомученика Георгия. Гости, как завороженные, молча взирали на чудесно обретенный храмовый образ.

— Откуда вы? — спросили их три изумленных брата-болгарина.

— Мы приехали из Палестины, из монастыря Святого Георгия. Бог открыл нам через явление нашего Небесного покровителя, что монастырь будет разрушен разбойниками и мы должны его покинуть. Сам Святой Георгий обещал указать нам место на Афонской Горе, где мы сможем поселиться всем братством. Его икона, находившаяся прежде в иконостасе нашего соборного храма, исчезла. Осталась от нее только пустая доска… Когда, наконец, мы добрались до Святой Афонской Горы и стали искать себе пристанища, то, поднявшись от моря вверх по ручью, нашли это достаточно ровное и пустынное место, храм, а в лесу всего лишь три одиноких кельи. Увидев теперь в вашей церкви исчезнувший из Палестины образ своего Небесного покровителя, мы поняли, что он сам незримо привел нас сюда. В том, что образ св. Георгия чудесным образом, как на крыльях, перелетел через море на Афон и приклеился к вашей доске, мы видим волю Божию, и если вы примете нас, поселимся здесь.

Сомнений не оставалось! То, о чем мечтали трое братьев, совершилось самым необычным образом, и притом в самый короткий срок. Теперь у них был монастырь с опытным игуменом во главе и всем церковным клиром: иеромонахами, экклесиархами, чтецами и певцами. Так возник Георгиевский монастырь, получивший на Афоне имя Зограф, что значит художник, иконописец. Это название отразило в себе память о чудесно появившемся на пустой иконной доске замечательном образе святого великомученика Георгия Победоносца.

Вразумление архиерея

Прекрасно сохранившаяся до нашего времени икона Георгия Победоносца в монастыре Зограф вскоре стала известна не только всему Афону, но и всей Греции. От нее истекало такое большое количество исцелений и чудотворений, что один греческий архиерей, прослышав об этом, начал сомневаться в истинности происходящего.

— Ну, уж ладно, слыхал я и про чудотворные иконы, и про всяческие исцеления, но не в таком же количестве! Нет, здесь явно скрывается ложь, это всё монахи придумывают! Чудеса чудесами, но не такие же сверхъестественные! Более скромными должны быть чудеса. Монахи преувеличивают или придумывают их для того, чтобы привлечь в монастырь побольше паломников. Хитрят они, конечно, из корыстных соображений, надеясь направить денежную реку в свой монастырь. Поеду в Зограф — и покажу им, как народ обманывать!

С почтением принимают в Зографе прибывшего архиерея. Но он уже заранее настроен против этого монастыря и его насельников. Не верит он в чудотворность иконы Георгия Победоносца, в то, что столько чудес истекает от нее и столько бед человеческих врачует своим предстательством пред Богом святой великомученик Георгий. Он входит в храм и небрежно спрашивает:

— Ну, где там у вас эта икона… чудотворная? Покажите-ка мне ее.

— Вот, владыко, посмотрите — это наша главная святыня: чудесным образом перенесенная сюда из Палестины икона св. Георгия Победоносца.

Архиерей смотрит и со смешком говорит:

— Вот эта, что ли?! Чудотворная?!

И пальцем тычет прямо в лик святого. Когда же он попытался отнять палец от иконы, оказалось, что палец прилип. Архиерей его тянет и дергает — а палец не отнимается. Придя в себя, он начинает с плачем молиться, а сам все тянет палец: боль ужасная, но икона палец не отдает! Стали тогда служить молебны с акафистом великомученику Георгию. Архиерей поет, молится и плачет, просит прощения за свое неверие. И день, и ночь — несколько суток висит он перед иконой на вытянутой руке, на своем прилипшем пальце, умоляет отпустить его. Но, видимо, так велико было неверие этого архиерея, что решил наказать его святой Георгий и ради вразумления самого архиерея, и ради наставления всем прочим.

Что делать?! Принесли тогда скальпель и отрезали подушечку указательного пальца. Так до сего дня этот засохший кусок архиерейского пальца и находится на иконе, справа, у самой ноздри великомученика. 

Икона Св. Георгий Победоносец, на сусальном золоте
Литая подвеска «Георгий Победоносец»

Довелось и мне созерцать его своими глазами. Удивительное это зрелище! Представьте себе какую-нибудь поверхность, покрытую толстым слоем клея “Момент”. Если прикоснуться к чуть подсохшему клею пальцем, а затем потянуть палец вверх, вслед за ним потянется и прилипший к нему клей, образуя как бы маленький конус вулкана. Но ведь каждому понятно, что левкас и красочный слой на иконе — это совершенно сухая, твердая, можно сказать, окаменевшая, поверхность. Ее возраст, прежде чем архиерейский палец дерзновенно к ней прикоснулся, составлял к тому времени не менее 7 веков… И вдруг я вижу, что этот окаменевший красочный слой с левкасом приподнялся, словно на какой-то момент он сделался липким, как клей, оттянутый пальцем архиерея на сантиметр от поверхности доски — да так и остался застывшим вместе с засохшим куском мяса… По всем законам физики такого быть не могло. Но это было. И мы созерцали застывшее чудо своими глазами: отрезанный край пальца, влипший в поверхность краски.

Недавно приезжали вездесущие ученые и просветили рентгеном святыню. Удивлению их не было предела — внутри доски, около ноздри св. Георгия, действительно имеется кончик человеческого пальца.