Дивное Дивеево

Вся история девеевской обители

Тропарь, глас 4-й Благодарни суще недостойнии раби Твои, Господи, о Твоих великих благодеяниих на нас бывших, славяще Тя хвалим, благословим, благодарим, поем и величаем Твое благоутробие, и рабски ...
На главную Новости Живая летопись. Преподобный старец Анатолий (Потапов.
Живая летопись. Преподобный старец Анатолий (Потапов.
12/08/2023 05:25:27

Детство
Преподобный и богоносный отец наш Оптинский старец иеросхимонах Анатолий, прозываемый «Младшим» (или «Маленьким»), в миру Александр Алексеевич Потапов, родился в 1855 г. в первопрестольном граде Москве; здесь же и прошли его детские и юношеские годы. В «Формулярном списке монашествующих и послушников Козельской Введенской Оптиной Пустыни и Предтеченского Скита» указано, что происходил он «из мещан» ( 10, л . 241 об. - 242). Александр Потапов вырос в большой семье, был воспитан в страхе Божием и православном благочестии.

Преподобный старец Анатолий (Потапов)


Еще в молодости сердце юноши возгорелось желанием всецело посвятить свою жизнь Богу и стать монахом. Будучи совсем молодым человеком, Александр предпринял попытку уйти из мира. Однако мать желала, чтобы Александр пребыл с нею до ее кончины. Об этом известно только по некоторым отрывочным словам самого старца Анатолия. Однажды он сказал своей духовной дочери (будущей игуменьи Варваре (Цветковой), желавшей принять монашество: «Только не спеши, я вот ушел рано, а мать пришла и назад взяла» (17, с. 61-62). И не раз еще Старец вспоминал об этом: «Когда я был молод, а мать не пустила, не хотела, и я ушел в монастырь тогда, когда она умерла» (25, с. 420). А на вопрос о принятии монашества Старец как-то ответил: «Молись, дитя, и Бог укажет тебе твой путь. Я сам одиннадцать лет жил в мире с матерью после того, как уже твердо решил идти в монастырь. А вот пришло время, и Бог помог осуществить мне мое желание. Другой и женится, но если Богу угодно, Он все-таки призовет его к Себе. Овдовев вдруг, примет монашество, и таким образом, в конце концов он найдет свою настоящую дорогу. Итак, молись, дитя мое, Бог просветит тебя и укажет твой истинный путь» (34, с. 248-249).

Старец Анатолий, подобно преподобному Сергию Радонежскому, совершенно исполнил заповедь Божию о почитании родителей: пребыл с матерью до ее кончины, еще в миру положив начало исполнению главного монашеского обета – послушания. «Чти отца твоего и матерь твою, до благо ти будет, и да долголетен будеши на земли».

Жизнь до монастыря
О жизни Старца в миру известно немного. До поступления в монастырь Александр Потапов учился в «уездном училище» ( 10, л . 241 об.- 242) и занимался торговым делом: «У нас торговля была своя красным товаром...» (17, с. 72), – рассказывал он. Его жизнь в миру промыслительно стала приготовлением к старческому служению: занятие торговым делом позволило ему узнать мир, увидеть множество людей, побывать в разных житейских ситуациях. Этот опыт впоследствии пригодился в духовном окормлении приходивших к нему людей. Жизненный путь старца Анатолия до поступления в монастырь оказался похожим на путь его великих предшественников: Оптинских старцев иеросхимонаха Льва, схиигумена Антония, схиархимандрита Моисее.

Перед поступлением в монастырь Александр Потапов, как следует из воспоминаний монахини Домны, служил приказчиком в Калуге, так что по роду службы он мог еще и раньше бывать в Оптиной Пустыни.

Собственно, это все, что мы знаем о жизни будущего Оптинского старца до тридцати лет. Быть может, этот возраст, год мужеской зрелости, когда вышел на проповедь миру его Божественный Учитель – Христов, есть некое прикровенное указание на судьбу Христова ученика. Евангелие передает нам лишь несколько драгоценных слов о жизни Спасителя до тридцатилетнего возраста, тайной повиты Его юные годы, – вправе ли мы требовать большей полноты знания об одном из последовавших за Ним?

Поступление в Оптину Пустынь
В Оптину Пустынь Александр Потапов поступил после кончины своей матери – 15 февраля 1885 г ., когда ему было тридцать лет. Он был определен в скит келейником преподобного старца Амвросия. 23 апреля 1888 г ., в Великую Субботу, в скитской церкви послушник Александр был пострижен в рясофор.

Келейник старца Амвросия
Послушник Александр стал свидетелем духовных подвигов и старческого служения последних лет жизни великого аввы Амвросия, когда к его хибарке в скиту притекала «вся Россия». Как свеча загорается от свечи, так и о. Анатолий принял от великого старца благодать старчества. Еще будучи его келейником, отец Анатолий проявлял благодатные дары прозорливости и любви.

Светлый лик отца Анатолия – это воспоминание оставалось у тех, кто посещал хибарку преподобного Амвросия, прося молитв и благословения великого старца. Вот что вспоминал иеромонах Варнава, живший у о. Анатолия в келейниках почти десять лет и вынужденный лишь по болезни оставить любимое послушание: «Я работал на рудниках в Екатеринославской губернии и получил там увечье – повредил ногу. Когда я приехал в Оптину Пустынь, увидел монахов, показались они мне все ангелами. Отец Ксенофонт три дня меня испытывал, все говорил, что мне будет трудно, не вынесу монастырской жизни, а я-то думал, что если камни заставят таскать целый день, и то пойду, только возьмите. Ну, конечно, он знал, что все новички горячие, на все готовы, а потом, как остынет жар, так многого не выносят... А уж как красив был батюшка Анатолий... ну прямо как ангел. Батюшка о. Анатолий был келейником у о. Амвросия и у о. Иосифа. Придешь, бывало, к о. Амвросию, а о. Анатолий да как это отворит, да как-то посмотрит, да улыбнется, да обласкает...»

К этому времени относится и рассказ о. Пантелеимона: «Когда я надумал поступить в Оптину Пустынь, меня батюшка о. Амвросий не принимал. Все у нас с ним выходило несогласие: он принимает – мне не хочется, я хочу – он не принимает. Долго так было. Однажды стою у Батюшки и что ему ни говорю, все не соглашаюсь с ним, а потом хотел уйти, зацепился за скатерть на столике, и все, что было на столе, полетело на пол. Батюшка закричал келейнику: «Отец Александр, возьми этого дурака!» Отец Александр (потом отец Анатолий) взял меня за руку и повел вон. А там, когда вывел, стал меня трясти и приговаривать: «Этот будет наш, этот будет наш!» А я говорю: «Что ты врешь?» – так на него рассердился. Отец Анатолий был доброты необыкновенной. Все переносил с благодушием» (38, с. 13). Предсказание келейника исполнилось: иеромонах Пантелеимон стал впоследствии казначеем Оптиной пустыни и был одним из свидетелей кончины старца Анатолия. В 30-е гг. после закрытия Оптиной пустыни он сподобился мученического венца.

Одновременно с о. Анатолием начинал свой иноческий путь и будущий последний соборно избранный Оптинский старец – о. Нектарий (Тихонов). Преподобный Амвросий, провидя их совместное старческое служение в последующие годы, часто посылал их друг к другу за разъяснениями в различных духовных вопросах, приучая к духу советования и сотрудничества. Об одном из таких случаев рассказывал старец Нектарий: «Когда я поступил в монастырь, то духовные книги я читал по благословению старца батюшки Амвросия, и он иногда спрашивал: «Доволен ли ты чтением?» А я говорю: «Иногда я не разумею читаемого». Тогда батюшка Амвросий, видишь, когда это еще было, – посылал меня к о. Александру. А о. Александр стал теперь старцем Анатолием» (8, с. 14). Раба Божия Нина Владимировна вспоминает, как приходившие к старцу Амвросию богомольцы шутили: «Какой чудесный келейник у отца Амвросия, лучше самого Батюшки». После кончины старца Амвросия 10 октября 1891 г . о. Анатолий был определен келейником к его преемнику – скитоначальнику старцу Иосифу (Литовкину.) ( 10, л . 241 об – 242).

Почитание старца Амвросия
Старец Анатолий благоговейно чтил память своего духовного отца, любил посещать могилку преподобного Амвросия, получая большое утешение. Как-то духовная дочь о. Анатолия Нина Владимировна искусилась и сказала: «Ни за что не пойду к Батюшке на могилку, ни за что». Когда она пришла к старцу Анатолию, он, прозрев ее искусительные помыслы, наставил: «Вот я ездил к своему духовному отцу на могилку. Большое утешение получил. Большое утешение». Из уст старца Анатолия нередко можно было услышать: «На могилку. На могилку...» – так благословлял он прибегать к многоцелебной помощи преподобного Амвросия. Старец Анатолий безусловно верил в святость своего духовного отца, молитвенно обращался к нему за помощью как к святому. Вот поэтому и советовал он, наряду со св. Василием Великим, Иоанном Златоустом, Григорием Богословом и Тихоном Калужским призывать имя и Амвросия Оптинского.

Монашеский постриг
3 июня 1895 г . в скитской церкви послушник Александр был пострижен в монашество ( 1, л .241 об. - 242) с наречением имени Анатолий. По древнему монашескому правилу, сохранявшемуся в Оптиной Пустыни, имя было дано по начальной букве мирского имени – в честь святителя Анатолия, Патриарха Константинопольского (память 3 июля). Имя при постриге в Оптиной Пустыни давалось обычно с каким-нибудь прикровенным смыслом: «Анатолий» в переводе с греческого языка означает «Восток» – это одно из библейских имен грядущего Мессии (Зах. 3, 8; Лк. 1, 78); на восток обращен и алтарь всякого православного храма. Имя «Анатолий» как бы подразумевает постоянную молитвенную обращенность к Христу-Востоку (это святое имя носил и другой великий Оптинский старец - иеросхимонах Анатолий (Зерцалов). которого называли «Большой» или «Старший».

Рукоположение в иеромонахи
На праздник Благовещения Пресвятой Богородицы в 1906 г . иеродиакон Анатолий был вызван правящим архиереем в Калугу. И 26 марта 1906 г . преосвященный Вениамин, епископ Калужский, совершил рукоположение о. Анатолия во иеромонаха ( 1, л . 740 об. - 741). В «Летописи скита Оптиной Пустыни» от 27 марта 1906 г . записано: «Сегодня возвратились из Калуги рукоположенные преосвященным епископом Вениамином 26 сего месяца в Калужском кафедральном соборе скитские: иеромонах о. Анатолий и иеродиакон о. Моисей».

Указом Калужской Духовной Консистории от 6 марта 1906 года о. Анатолий был назначен духовником соседнего с Оптиной Шамординского женского монастыря ( 1, л .740 об. - 741) и исправлял это служение до самой кончины.

«С юных лет впитал он дух Оптинского подвижничества – суровое, напряженное бодрствование духа, скрытого в своей келлии, той «расселины в скале, где Господь говорит Моисею», по выражению преп. Исаака Сирина, с одной стороны, и с другой – простое искреннее отношение ко всему внешнему, видимому, как к братии, посетителям, природе, свету Божию. Уставной ход жизни обители с ее богослужением, старцами, насыщенное духовно-просветительской деетельностью, воспитали в нем внутренне великого аскета, делателя Иисусовой молитвы, проводившего ночи напролет в молитве, искусного борца с врагом рода человеческого, а внешне – выдающегося пастыря, наставившего на путь истинно христианского благочестия тысячи русских душ. Неспроста он высоко ценил святителя Тихона Задонского и как величайшую драгоценность дарил людям его книгу «Об истинном христианстве», – пишет в своей книге «Оптина Пустынь и ее время» И. М. Концевич. Связь со старцем Анатолием была для него глубоко личной, семейной: не только мать и брат, но и будущая супруга находились со старцем в молитвенном, духовном общении.

В присутствии старца Анатолия душа верующего ощущала особый свет, легкость и переживала «возвращение к самому себе», точнее – к тому лучшему, что именуется образом Божиим в человеке. Исчезал налет житейской мути, заживали раны, оставленные страданиями и обидами, недоумением и унынием; восстанавливались силы и «все, что было прекрасного в твоей жизни». Сердце сорадовалось отблеску рая: «свежести полевых цветов, солнцу, юности и жизнерадостности» – таково было впечатление от духовного облика о. Анатолия. Благословенна юность, пережившая подобные святые мгновения ... До конца дней своих хранил память о них канадский миссионер архимандрит Амвросий (Коновалов): «В 1903 г . я должен был ехать на призыв в воинское звание из Петербурга на родину, в Белев Тульской губернии. Поехал я со своим сверстником и товарищем Ильюшей Картошкиным. Добрый он был юноша, но не знал духовной жизни, а тем паче монашеской. Говорю ему: «Ильюша, хочешь со мною заехать в Оптину Пустынь, посмотреть монастырь, монашество, великих старцев?» Тот отвечает: «Да я ничего ни о монашестве, ни о старцах не знаю, я готов». Прибыв в город Козельск Калужской губернии, в пяти верстах от Оптиной, мы пошли пешком через прекрасный, покрытый зеленью луг. Он раскинулся перед нашим взором, как прекрасный ковер, украшенный разноцветными цветами. А на склоне горы, над рекой Жиздрой, виднелась Оптина – эта великая Пустынь, Фиваида наша, Заиорданье...

Подошли к Жиздре. Там паром нас ждал, готовый переправить нас через реку. Его обслуживали смиренные иноки Оптиной. И вот вступаем на почву святой обители, где все овеено трудами, подвигами Оптинских пустынножителей, их слезами и молитвой – непрестанной... Сойдя с парома, идем по шоссе к гостиницам, их было шесть. Все было занято, но так как у нас было рекомендательное письмо от баронессы О. П. Менгден, почитательницы старцев, то отвели нам скромный номер, на всякий случай оставленный. Спрашиваем, как пройти в скит к старцу Анатолию. Тогда он был еще иеродиаконом, но к нему уже ходили за советами и указаниями. Идем к старцу через монастырский фруктовый сад, минуем ограду монастырскую, попадаем в монастырский лес – сосновый, величественный, деревья в два-три обхвата. Идем дорожкой, ведущей прямо в скит.

Вот, наконец, подходим. Видим колокольню скита. Направо – хибарка. Это – дом, где жили великие старцы Оптинские. Еще направо – домик скитоначальника. Подходим к воротам. Стучим. Выходит согбенный монах: «Что вам надо?» Отвечаем: «Пришли передать письмо от О. П. Менгден старцу Анатолию».

Последний принял нас с любовию. В беседе с ним открылся нам дар его прозорливости... На всю жизнь осталась память об этой беседе ...

После сего я каждый год посещал Оптину и старцев Пустыни. И память об этих посещениях до сего времени укрепляет и утверждает меня, грешного, в вере и благочестии».

А вот свидетельство человека, немало потрудившегося во славу Божию, знакомого с Оптиной в течение почти тридцати лет, послужившего памяти о святых старцах Амвросии и Анатолии (Зерцалове), одного из летописцев Оптиной – протоиерее о. Сергия Четверикова: «Когда-то он [старец Анатолий (Потапов)] был келейником у о. Амвросия и жил в скиту. Будучи еще в сане иеродиакона, в 1905 году, он уже привлекал к себе внимание и сердца богомольцев своим внимательным, любовным выслушиванием их печалей и жалоб. Особенно льнули к нему старухи-крестьянки. Мне пришлось быть у него в 1905 году в его маленькой, тесной келлии в глубине скита... Рядом с ним, в другой келлии, помещался о. Нектарий. Мы сидели втроем за самоваром у о. Анатолия. Небольшого роста, немного сгорбленный, с чрезвычайно быстрой речью, увлекающийся, любовный – о. Анатолий уже тогда оставил во мне неизгладимое впечатление».

До середины 1900-х годов старец Анатолий жил в корпусе, находившемся в глубине скита (на север от Иоанно-Предтеченской церкви), в тесной келлии рядом с келлией старца Нектария. К старцу Анатолию приходило так много народу, что принимать в скиту стало весьма неудобно. Случалось, что даже настоятелю монастыря архимандриту Ксенофонту не удавалось протиснуться сквозь толпу народа, чтобы попасть на исповедь к старцу Анатолию.

В 1908 г . умер монастырский духовник иеросхимонах Савва, живший при Владимирской церкви в Оптиной Пустыни. Настоятель о. Ксенофонт предложил старцу Анатолию перейти из скита на место о. Саввы. Старец, проживший в скиту больше половины своей жизни, смиренно ответил: «Как благословите».

4 июля 1908 г . Старец переселился в монастырь в келлию при церкви Владимирской иконы Божией Матери. В «Летописи скита Оптиной Пустыни» в этот день было записано: «Сегодня после трапезы прощался с братиею скита скитский иеромонах о. Анатолий, переходящий по распоряжению о. Настоятеля в монастырь с назначением состоять духовником мирян, прибывающих в Оптину Пустынь на богомолье». Письмоводитель скитоначальника старца Варсонофия – о. Никон (Беляев) так описывает в своем дневнике прощание старца Анатолия: «А вчера перебрался от нас из скита в монастырь о. Анатолий... 3-го числа он прощался с нами на трапезе, смиренно поклонился нам в землю два раза. Всегда смиренный и никогда не унывающий. Иным я его не видел. Это единственный иеромонах, которого я видел встающим на колени перед Батюшкой» (т. е. перед старцем Варсонофием) (31, с. 53).

Лесная келлия
В архиве И. М. Концевича сохранилась замечательная фотография, на которой старец Анатолий запечатлен в лесной глуши близ Оптиной, возле избушки-келлии старца Амвросия, где тот подвизался в ранние годы своего пребывания в обители. Здесь старец Амвросий имел чудесное видение «вечного покоя» из горнего мира. В 1904 г. сообщение об этом видении было опубликовано в журнале «Русский паломник», так что, по всей видимости, знал о нем и о. Анатолий. Лесная келлия хранила печать этого особого горнего покоя: духовный опыт старца Амвросия (откровение о вечном покое, обещанном Господом Иисусом Христом) (Мф. 11, 28-29) стал достоянием и старца Анатолия. Эта келлия была для старца Анатолия местом молитвенного уединения и не нарушаемой ничем тишины богообщения.

Особый подвиг
У старца Анатолия, в отличие от других Оптинских старцев, не было учеников – продолжателей его старческого служения. Один из его келейников говорил: «Что это вы, Батюшка, все себе таких берете послушников – малограмотных? Отец Варнава – больной, я – неученый, некому будет вас заместить». Старец на эти слова засмеелся, но ничего не сказал...

Его келейниками были о. Варнава и о. Евстигней. Они отличались удивительной простотой и преданностью своему старцу. Быть келейником у старца – особый подвиг. Послушания продолжались «от зари до зари».

Отец Варнава был высокого роста, имел черные с проседью волосы, глаза горели каким-то неземным благодатным огнем. Его издал узнавали по сильной хромоте, которая была знамением его монашеского обращения. Он был приветлив и улыбчив, как и его духовный отец. Само имя его «Варнава», означающее «сын утешения», приобретало особый смысл по отношению к Старцу – «Утешителю».

Отец Варнава рассказывал о трудностях келейного послушания у Старца: «Трудно было жить. Народу было множество. Все надо было успеть, а с четырех утра до 11 ночи все народ. Бывало, что не так – Батюшка проберет, но сейчас же и обласкает, а за чаем и конфетку или еще что даст, я беру и думаю: «Знаю, знаю, за что конфетку-то даешь!» Один раз готовились соборовать. Я что-то сделал не так. Он меня при всех и разбранил, да так, что в народе смущение было. А потом, когда кончился собор и все ушли, смотрю, Батюшка бежит ко мне из своей келлии, и я к нему навстречу тоже иду, и он подбежал да бух мне в ноги: «Прости, Бога ради!» Я тоже упал перед ним: так оба и лежим, и просим друг у друга прощения. Я смотрю, когда он встанет. Он встал и меня поднял, и стали мы пить чай. Батюшка был очень горяч. Я ему как-то сказал: «Батюшка, если бы не ваша любовь, которая все покрывает, я бы не прожил и десяти дней».

Когда у о. Варнавы сильно разболелась нога, он не мог служить Батюшке. Решили, что Батюшка возьмет себе другого келейника. Тяжело было о. Варнаве уходить от любимого Старца: «Перед тем как уйти, напал на меня плач. Льются у меня слезы, так вот и текут, а на душе светло и радостно. Бывало, поделаю что у него или пущу к нему кого – он занимается, а я брошусь на койку да в подушку и плачу. Когда с Батюшкой сижу за чаем, то все стараюсь не показать вида, что плачу. Уж не знаю, заметил он или нет».

Другой келейник, о. Евстигней, происходил из простого народа. Родом он был из одного села Рославльского уезда Смоленской губернии, где некогда подвизались знаменитые рославльские старцы, ученики преподобного Паисия (Величковского) и учителя первых Оптинских старцев. Отец Евстигней в 1911 г . ушел из дому, сказав, что идет на открытие мощей святителя Иоасафа Белгородского (4 сентября 1911 г .), а сам направился в Оптину Пустынь и остался в ней по благословению старца Анатолия. Келейником к Старцу он был назначен в 1917 г . Он был прост душой, совсем некнижен и, как дитя, привязан к Старцу.

Об «искушениях» келейника о. Евстигней рассказывал: «Служить у него было трудно. Народу бывало много. Много приносили, и много Батюшка раздавал... Бывало, мне денег дают, чтобы поскорей к Батюшке пропустить, а я никогда не брал, если давали до приема, а если после того, как у Батюшки побывают, дают, то брал и Батюшке отдавал, потому что Батюшка говорил: «Если не возьмешь, то обидишь». А если вещь давали, то спрашивал кому, и если говорили, что Батюшке, – я брал, а если мне – не брал».

Старец Анатолий и преподобномученица Елизавета Федоровна
Памятным событием в жизни Оптиной Пустыни стало посещение обители Великой Княгиней Елизаветой Федоровной в 1914 г ., за два месяца до начала первой мировой войны (об этом рассказывает публикация в журнале «Русский паломник» за 1914 г . №29).

27 мая 1914 г . Оптинская братия звоном колоколов встречала Великую Княгиню у северных врат монастыря. Она провела в Оптиной Пустыни четыре дня, в течение которых полностью отстояла все службы, в том числе две утрени, начинавшиеся в скиту в половине второго ночи.

В первый же день пребывания в Оптиной Пустыни Великая Княгиня познакомилась со старцем Анатолием. 29 мая на Божественной Литургии, которую с особой торжественностью совершил живший на покое в монастыре преосвященный Михей, епископ Уфимский, Елизавета Федоровна приобщилась Святых Таин. Исповедь у Великой Княгини принимал старец Анатолий. Это была особенно благодатная исповедь: после нее многие в храме видели на глазах у Елизаветы Федоровны слезы умиления. За этой Литургией преосвященный Михей возложил на о. Анатолия золотой наперсный крест.

После Литургии Великая Княгиня пригласила к себе на чай епископа Михее, настоятеля обители о. Ксенофонта и старца о. Анатолия. И в этот же день Великая Княгиня посетила старца Анатолия в его келлии при Владимирской церкви. Вечером Великая княгиня посетила Иоанно-Предтеченский скит, куда женщин по скитскому уставу никогда не пускали, разве что в такой праздник, как Неделя жен-мироносиц. Для будущей преподобномученицы было сделано исключение. В храме Иоанна Предтечи Елизавета Федоровна отстояла вечернюю, затем она посетила скитоначальника о. Феодосия и старца о. Нектария и долго и тепло с ним беседовала.

В последний день своего пребывания Елизавета Федоровна ездила в Шамординский монастырь. Вернувшись, Великая Княгиня вновь пожелала видеться со старцем Анатолием и имела с ним у себя в покоях продолжительную беседу. Потом удостоила вторичным посещением старца о. Нектария.

Пребывание подвижницы произвело на оптинцев сильное впечатление, они увидели в ней образ глубокого смирения и кротости, приняли ее как свою, допустив в святая святых Оптиной пустыни – в скит. При прощании с Елизаветой Федоровной преосвященный Михей сказал: «Благодарю вас не за посещение только, а за ту ласку, которую вы оказали всем нам. Говорю не от своего имени, а по просьбе всей братии. Мы поражены тем простым, задушевным и ласковым отношением, которого вы удостоили нас, а потому братия просила меня земно благодарить вас». Епископ Михей при этих словах в полном облачении на амвоне совершил великий поклон Елизавете Федоровне; вместе с ним поклонилась до земли вся Оптинская братия, в том числе и старец Анатолий. Так Оптина выразила почитание того крестного пути, которым пошла впоследствии будущая преподобномученица Елизавета Федоровна. В ответ она также совершила великий земной поклон. Во время прощания при переправе на пароме через Жиздру братия, стоя на берегу, пела догматик 5-го гласа «В Чернем мори неискусобрачныя Невесты образ написася иногда...».

Осталось тайной то, о чем беседовала Великая Княгиня с Оптинскими старцами о. Анатолием и о. Нектарием. Но, безусловно, эти беседы со святыми старцами стали духовным приуготовлением Преподобномученицы к ее крестному подвигу.

Духовный авторитет
В 1914 г ., 19 июля/1 августа в день памяти преподобного Серафима Саровского началась первая мировая война. Через месяц после ее начала преставился настоятель Оптиной Пустыни архимандрит Ксенофонт, управлявший обителью в течение 15 лет. «У нас в обители печальная новость: архимандрит о. Ксенофонт скончался 30 августа в 6 часов вечера. 2 сентября будут отпевать», - сообщал Старец в письме к одному из своих духовных чад.

Духовный авторитет старца Анатолия был столь велик, что у него спрашивали, на кого класть жребий при избрании нового настоятеля. Монах Нестор Сучков писал в письме к С. Н. Шатровой: «После смерти о. Ксенофонта теперь Батюшка – как старец, без его благословения ничего не делается, даже выбирали в настоятели, спрашивали, на кого жребий класть, представлены два кандидата: о. Исаакий и о. Феодот». Настоятелем был избран иеромонах Исаакий (Бобриков) (28, с. 71), которому суждено было стать последним настоятелем Оптиной Пустыни.

Приезд в Петроград в 1916 г .
Старец Анатолий несколько раз приезжал в столицу Российской Империи – Санкт-Петербург. Во время приезда в 1914 г . Старец останавливался в Санкт-Петербургской Духовной Академии.

Один из студентов вспоминал: «Как только стало известно, что приехал в Петербург и находится у нас в академии Оптинский иеромонах о. Анатолий, мы, путешествовавшие в Оптину Пустынь, сейчас же отправились в покои преосвященного ректора академии повидаться с о. Анатолием и насладиться его общением и его беседой. А он – все тот же: светлый, бодрый, подвижный, любвеобильный, смиренный, и нет ничего удивительного, что на всех видящих его теперь, начиная от преосвященного ректора академии до студентов и служащих в академии, этот смиренный старичок произвел неотразимое впечатление. Пошли же, Господи, мудрому Старцу, Батюшке с детским лицом и ангельской душой, светлому подвижнику земли русской, о. Анатолию здоровья и сил еще на многия и многия лета!» (И. Смоличев «По святым обителям»)

Осенью 1916 г . старец Анатолий приезжал в Петроград на закладку Шамординского подворья, основанного близ Стрельны на Петербургском шоссе, на земле, пожертвованной Великим Князем Дмитрием Константиновичем (1860-1919). Великий Князь Дмитрий Константинович был духовным чадом Оптинских старцев, благодетелем Оптиной Пустыни, не раз бывал в Оптиной и в Шамордино.

Старец Анатолий жил в доме известного благотворителя купца Михаила Дмитриевича Усова на ул. Гороховой (дом №50), бывшего большим почитателем Батюшки. Сохранилось письмо, посланное Старцем благочестивой чете Шатровых из Петрограда в Москву: «С Новым годом вас поздравляю, милости Божией вам желаю; да поможет вам Господь во всех делах-трудах ваших. Извещаю вас, что в настоящее время нахожусь в Петрограде у Михаила Дмитриевича Усова. Он был у нас и выпросил меня у настоятеля; и архиерей отпустил на 2 недели, и мы 4-го прибыли в Петроград чрез Вязьму. Пробуду здесь недолго; и если Богу угодно будет – побываю в Сарове и Дивееве; а в Москву уж не знаю – хватит ли времени и как здоровье, как Бог мне поможет, разве на малое время и если вас не обременит, то примите меня, грешного, потерпите и понесите мои немощи. Будьте здоровы, Богом хранимы, остаюсь убогий, грешный, недостойный иеромонах Анатолий. С праздником Крещения, Иоанна Крестителя».

Об этом пребывании Старца в Петрограде сохранилось воспоминание Елены Карцовой, племянницы С. А. Нилуса, будущей супруги И. М. Концевича, ставшей его соавтором в работе над книгой «Оптина Пустынь и ее время»: «1916 год. Осень. Написали мне, что старец Анатолий Оптинский собирается в Петербург и остановится у купца Усова. Все мы втроем – брат, сестра и я – в положенный день отправились к Усовым. Купец Усов был известным благотворителем, мирским послушником Оптинских старцев. Когда мы вошли в дом Усовых, мы увидели огромную очередь людей, пришедших получить старческое благословение. Очередь шла по лестнице до квартиры Усовых и по залам, и комнатам их дома. Все ждали выхода Старца. Ожидало приема и семейство Волжиных – обер-прокурора Св. Синода. В числе ожидающих стоял один еще молодой архимандрит, который имел очень представительный и в себе уверенный вид. Скоро его позвали к Старцу. Там он оставался довольно долго. Кто-то из публики возроптал по сему поводу, но кто-то из здесь же стоящих возразил, что Старец не без причины его так долго держит. Когда архимандрит вышел – он был неузнаваем: вошел к Старцу один человек, а вышел совсем другой! Он был низко согнутый и весь в слезах, куда девалась гордая осанка! Их тайный разговор Одному Богу известен! Вскоре показался сам Старец и стал благословлять присутствующих, говоря каждому несколько слов. Отец Анатолий внешностью походил на иконы преп. Серафима: такой же любвеобильный, смиренный облик. Это было само смирение и такая, непередаваемая словами, любовь. Нужно видеть, а выразить в словах – нельзя! Когда мы шли к Усовым, брат и сестра заявили, что им нужно от Старца только его благословение. Я же сказала им, что очень бы хотела с ним поговорить, Когда до нас дошла очередь, Старец благословил брата и сестру, а мне говорит: «А ведь ты поговорить со мной хотела? Я сейчас не могу – приди вечером». Старец уразумел мое горячее желание, хотя я не выразила его словами. Вечером я снова вернулась к Усовым. Много лиц сидело и дожидалось очереди быть принятыми Старцем. Члены семьи Усовых стали упрекать сидевшую публику в том, что люди чрезмерно обременяют слабого и болезненного Старца. Принимает он людей все ночи напролет. Ноги его в ранах. Страдает он грыжей, он чуть живой. Мне стало стыдно отнимать время Старца, и я ушла домой, не повидавши его. Но теперь думаю, что если прозорливый Старец сказал прийти, надо было не уходить, а дождаться приема. Как мне потом рассказывала моя тетя Елена Александровна, близко знавшая весь Оптинский быт, старец о. Анатолий вообще почти не спал, весь себя отдавая молитве и служению людей. Единственно, когда он себе позволял отдых – это было на утрени во время чтения кафизм, когда все в церкви садились. Тогда Старец позволял себе вздремнуть. Некоторые, не знавшие его повседневной жизни, удивлялись, что Старец спит в церкви, но ведь это были единственные минуты его отдыха за все сутки. Недаром его ноги были в ранах от стояния и было страдание грыжей от земных поклонов. У меня до сих пор хранится присланный в 1907 году через тетю образ Святителя Николая – моего небесного покровителя».

Приезд старца Анатолия в Петроград некоторые близко стоявшие к Государю Николаю Александровичу люди хотели использовать, чтобы удалить от царской семьи Григория Ефимовича Распутина, заменив его «настоящим», Оптинским, старцем. Однако старец Анатолий не пошел на это – «ибо не было на то произволения Божия».

После закладки часовни шамординского подворья Старец вернулся в Оптину Пустынь.

Господь призывал его к месту служения, тем более что и в самой Оптиной происходили события и перемены, требовавшие его непременного участия. Вот о чем писал отец Анатолий своим верным духовным друзьям: «Достопочтенные о Господе Алексей Степанович и Сарра Николаевна, мир вам от Господа Бога и спасение, чтой-то от вас ничего не слышно, как здоровье ваше. Очень был бы рад получить от вас весточку, сообщите, пожалуйста. Сообщаю о себе. Мое здоровье слава Богу. У нас в обители печальная новость: архимандрит отец Ксенофонт скончался 30 августа в шесть часов вечера, 2 сентября будут отпевать. Засим молитвенно желаю вам от Господа Бога милости, здоровья и всего наилучшего. Христос с вами, спасайтесь. Отец Нестор приветствует вас, призываю на вас мир и Божие благословение. Остаюсь убогий, грешный, недостойный иеромонах Анатолий».

О событиях, последовавших после блаженной кончины настоятеля, повествует в письме к той же Сарре Николаевне Шатровой келейник о. Анатолия о. Нестор: «Глубокоуважаемая о Господе Сарра Николаевна, получил Ваше письмецо, за что приношу сердечную благодарность, спаси Господи, что сообщили приятную весть, будем надееться, Господь поможет осуществиться, Батюшку увидите в скиту, после смерти о. Ксенофонта теперь Батюшка как старец, без его благословения ничего не делается, даже выбирали в настоятели. Батюшка покамест здоров... бандаж чуть ли не под кроватью. Батюшка шлет вам привет и страждущему Алексею Степановичу Божие благословение. Когда я сказал, что Алексею Степановичу лучше стало, Батюшка был очень рад и все крестился. Ну, слава Богу, Бог даст, поправиться. Александру Николаевичу напишите от Батюшки привет и молитвенные благопожелания, и Божие благословение, напишите и от меня поклон и самые наилучшие благопожелания. Дай Бог, чтобы вернулся героем. Да хранит вас Царица Небесная под Своим небесным покровом. Молитвенно желаю Вам и Алексею Степановичу здоровья и всего наилучшего. Простите меня, остаюсь глубоко уважающий вас всегда признательный многогрешный М. Нестор Сучков».

Война и предвестия грозы, конечно, накладывали отпечаток на повседневную Оптинскую жизнь. Впрочем, в сокровенной глубине своей текла она как обычно: посты чередовались с праздниками, труды – с молитвой; все так же приходил к Старцу из разных уголков России дорогой его любящему сердцу народ Божий по молитвам Старца-«Утешителя» возвращались люди к себе домой с легким сердцем, полным духовной радости, и светлыми воспоминаниями о любви Батюшки. Вот такой предстает эта ежедневная оптинская жизнь в письме самого Старца: «Боголюбивые, честнейшие и многоуважаемые труженики о Господе и благодетели Алексей Степанович и Сарра Николаевна!

Мир вам и благословение господа! Усерднейше кланяюсь вам; и от всей души благодарю вас за все ваши милости и благодеения и любовь по Богу и внимание; я ваш неоплатный должник, не умею как и благодарить вас; да воздаст вам милосердный Господь Своей сугубою благодатию и милостию если не здесь на земле, то в будущей жизни. Желаю вам от Господа Бога здоровья и спасения и всего полезного и душеспасительного, быть мужественными, великодушными и терпеливыми, чтобы не унывать и на Бога уповать, а за все благодарить Милосердого Господа; простите меня великодушно, что давно вас не писал: то болезнь и немощь, и недосуг, и леность, и нерадение; а то и делов много. У нас взяли на войну братии послушников и рясофорных более 70 человек и 3 иеромонахов... и приказано приготовить лазарет для двадцати раненых. Начальству забот и хлопот, и трудов, и расходов много, и сено отпускали для лошадей, а его нынешний год мало. Хлеб пекли и в город посылали. Мое здоровье с помощью Божией поправилось, лучше стало, и с помощью Божией занимаюсь с посетителями. Пост все-то братия и монашки исповедовались, и посетители есть, хотя немного, и окрестные жители ближних уездов. Милости просим посетить нашу обитель и нас, грешных, если вам удобно и есть свободное время. Отец Варнава и о. Нестор вам усердно кланяются. Праздник у нас все служит архиерей торжественно. На Успение было посвящение и рукоположение Досифее во иеромонахи, больничного смотрителя и просфорника о. Бориса во иеродиаконы, а постриг отложили до более удобного времени. Как ваше-то здоровье и как вы поживаете, я об вас давно ничего не слышу и не знаю. Я вам посылаю икону... Всем вашим близким, родным и знакомым всеусердно кланяюсь, желаю вам здоровья, спасения, будьте вы все здоровы и Богом хранимы. Остаюсь убогий, грешный, недостойный иеромонах Анатолий».

Последние годы Великого старца
Преподобному Анатолию суждено было стать свидетелем исполнения многих пророчеств Оптинских старцев о новых гонениях на христиан в Святой Руси и пережить все бедствия революционной смуты и безбожия.

В эти годы в Оптиной Пустыни совершались поразительные знамения для вразумления народа: «У нас совершается много знамений: купола обновляются, со св. Креста кровь потекла, богохульники столбняком наказываются и умирают. К несчастью, народ в массе не вразумляется, и Господь посылает казни Свои. Опять засушливая осень повела к поеданию червями засеенного хлеба. Тех же, кто неколебимо верует в Господа и надеется на Него, Господь осыпает милостями Своими и щедротами». (Из письма о. Иосифа Полевого).

Последствия новой смуты не замедлили сказаться на жизни монастыря. 10/23 января 1918 г . декретом СНК Оптина Пустынь была официально закрыта.

В 1919 г . первый раз был арестован настоятель Оптиной о. Исаакий (26, с.71).

В письмах этого времени старец Анатолий кратко упоминает о реалиях нового времени: «У нас действует комиссия...» (Декабрь 919 г .; 2, №24).

Чтобы как-то сохранить монастырь, Оптинская братия создала сельскохозяйственную артель во главе с последним настоятелем Оптиной архимандритом Исаакием. Это было сделано по благословению старцев. Старец Анатолий в письме к С. Н. Шатровой ( 199 г .) обсуждал эту тему: «Вы правы, говоря, что следовало бы оформить фактически существующее братство при Оптиной Пустыни. Современная... власть стремится к прекращению притока богомольцев и уже дошла в этом направлении до отнятия у нас гостиниц, кроме одной, находящейся уже под угрозой, и доведения искусственного голода до сокращающих жизнь размеров, взяв на ... работы в Калугу до 100 монахов, принудив половину оставшихся к службе «в племенном рассаднике», захватившем обительские огороды и скотный двор, а также конный в свою пользу, водворив в обители богадельни, приюты, Красную Армию ...»

Монахов призывали в армию: «Отец Нестор призван на военную службу, забрали их всех, до 80 братий в Калугу ... 20 вернули, а остальных оставили...» – писал Старец.

Старцев и пожилых монахов, «старичков», власть хотела устроить в богадельню – подальше от народа.

Старец Анатолий был готов к исповедничеству: «Мы до конца потерпим с помощию Божиею...»

Первые годы после революции старец Анатолий продолжал жить в том же доме неподалеку от Владимирской церкви (в котором после закрытия монастыря расположился музей). У него в распоряжении было три комнаты (спальня, довольно большая приемная, маленькая комнатка для келейника) и так называемая «ожидальня». В зимнее время в доме из-за нехватки дров почти не топили. Щепки для топки приходилось разыскивать под снегом. «Распропагандированная» молодежь била стекла в доме Старца, одну зиму дом простоял с несколькими выбитыми окнами. В морозные ночи вода, если ее забывали вылить, застывала в кружках на столе. Келейное правило читали при свете единственного светильника. Келейники и гости спали, не раздеваясь. На голову, кроме шапки и платков, надевали башлыки. «При слабом свете и в такой одежде все напоминало древнюю пустыню. Сестра, смотря на эту картину, воскликнула: «Схимничек!» – вспоминала м. Амвросия (Оберучева).

Но вскоре старца Анатолия перевели из монастыря в скит – в тот корпус, в котором он жительствовал первоначально до 1908 г . Это было третье и последнее переселение Старца. «Время страшное и трудное, и тяжелое, и холодное для всех...» – писал Старец духовным чадам (2, № 23).

С каждым днем приходили все более тревожные вести, страшные слухи. Старец при этом сохранял удивительное спокойствие, ободряя тем самым и монашескую братию. Монах Нестор (Сучков) писал в письме об атмосфере в монастыре после революции: «У нас, говорят, будут монахов вешать... В Шамордино было много слез, так что приостановили службу, был просто вопль. Неужели Бог не услышит? Пишу и боюсь, говорят, вскрывают письма... Удивительно, Батюшка очень спокоен» (2, №44).

Старец видел во всех страшных событиях революционной смуты праведное Божие наказание за грехи и, как библейский пророк, обличал нераскаянность народа: «Видите, как жестоко Господь наказывает. Но ведь вразумления и покаяния в народе не видать. Конечно, возможно, что и последние времена, в Святом Евангелии ясно сказано, что когда Господь придет, обрящет ли веру на земли. Будем благодушно терпеть. Не унывать и усерднее молиться. Советую почаще приобщаться Святых таин» (2, №59).

Во второй половине 1918 г . в монастыре стало не хватать хлеба, недоставало вина для Божественной Литургии: «За вино виноградное, – писал Старец, – если удастся Вам какими-либо путями доставить, очень и очень будем благодарны» (2, №45). А к поздравлениям с Пасхой Христовой он смиренно присоединяет просьбы к своим духовным чадам привезти для братии хлеба: «Христос Воскресе! Достопочтенная о Господе Ольга Михайловна! Мир тебе и Божие благословение. С торжественным праздником тебя. Милости, благополучия, успеха в делах твоих. Если есть усердие, желаете посетить нашу святую обитель, то милости просим. Привезти с собой хлеба или сухарей, всего необходимого. Будьте вы здоровы, Богом хранимы. Остаюсь убогий, грешный, недостойный иеромонах Анатолий».

Братия терпела голод. Научились делать хлеб из гречневой мякины и давали по 300- 400 граммов . После службы из церкви выходили в большой физической слабости.

В это время старец Анатолий оставался духовником шамординских сестер. «Нам матушка игумения не позволяла проезжать мимо Оптиной, не заехав к Старцу за благословением», – вспоминала мать Анатолия. Несмотря на трудности, Старец и сам посещал Шамордино. Приезды Старца были праздником для сестер. Когда в июле 1920 г . Старец посетил Шамординский монастырь, почти все 10 дней пребывания Старца была дождливая погода, но сестры только радовались, ибо это давало им возможность побыть вместе с любимым духовником. «Эти дни, то есть после своих именин, я нахожусь в Шамордино. Господь послал тихую и хорошую погодку 5 июля, и я милостию Божией приехал сюда хорошо, но сейчас что-то все идет дождик, хотя это для сестер здешних желательно, так как за непогодою они могут перебыть лишний день дома и заняться со мною, а в ясную погоду все должны быть на лугах и на дачах. Сегодня, 8 июля, здесь в Шамордино престольный праздник «Казанския Божия Матери». Служба была торжественная и пение хорошее, был крестный ход вокруг монастыря и приезжие монашечки. Спаси их, Матерь Божия. Поусердствовали и пришли сюда на праздничек» (2, №38).

Старец Анатолий благословлял шамординских сестер ездить в другие губернии выменивать хлеб. Монахиня Амвросия по благословению Старца шесть раз ездила за хлебом, и каждый раз, по молитвам Батюшки, чудесно находились жертвователи хлеба, и, несмотря на военные действия, его удавалось удачно доставить в монастырь.

Мать Амвросия, духовная дочь старца Анатолия, – женщина необыкновенной судьбы. В миру Александра Дмитриевна Оберучева была врачом, во время первой мировой войны работала на Западном фронте, где служил ее брат – подполковник Михаил Оберучев. Однажды он сказал сестре: «Саша, мы видели за это время столько страданий, что жить обычной жизнью уже нельзя: поступай в монастырь». Слово брата, убитого в 1917 г . возле церкви, стало для Александры Оберучевой как бы духовным завещанием. В этом же году она пришла в Оптину Пустынь к старцу Анатолию, который направил ее в Шамордино со словами: «Благословляю тебя лечить всех женщин, которые к тебе обратятся». В 1919 г . она была тайно пострижена в мантию с именем Амвросия. В последние годы жизни о. Анатолия она часто приезжала к Старцу из Шамордино, привозила вопросы Батюшке от шамординских сестер, следила за состоянием его здоровья.

В голодные годы батюшка Анатолий мог отдать ближнему последнее. Как-то Старец шел в свою келлию и увидел жившую при монастыре рабу Божию Евдокию Гавриловну. В этот момент одна посетительница поднесла ему целую тарелку красиво уложенной свежей редиски. Батюшка ласково благодарил: «Спаси тебя Господи! Спаси тебя Царица Небесная!» Когда женщина ушла, Батюшка спросил Евдокию: «Ты любишь редиску?» Та боялась сказать «люблю», ибо знала, что Батюшка тут же отдаст ей все, и не могла сказать «не люблю», – это было бы неправдой. «Да, ничего... люблю...» – нерешительно ответила она. – «Нет, это очень вкусно, это для желудка полезно». Пока шли до келлии, вся редиска была пересыпана в салфетку и тут же оказалась в руках Евдокии Гавриловны.

Когда надо, Старец бывал строг. В монастыре одно время жила девушка. Будучи здоровой, она избегала послушаний и ничего не делала, однако у всех просила хлеба. Батюшка ей строго сказал: «Не работаяй – да не ест».

Арест. Исповедничество
Пребывание Старца в Оптиной Пустыни, постоянный прием посетителей, огненные пророчества и наставления – все это было подвигом исповедничества, стоянием в Истине Христовой до конца, до муки смертной.

Когда духовные чада предложили старцу Анатолию на время оставить Оптину Пустынь, он ответил решительным отказом: «Что же в такое время я оставляю святую обитель. Меня всякий сочтет за труса, скажет: когда жилось хорошо, то говорил: терпите, Бог не оставит, – когда пришло испытание, первый удрал. Я хотя больной и слабый, но решил так, и с Божией помощию буду терпеть. Если и погонют, то тогда оставлю св. обитель, когда никого не будет. Последний выйду, и помолюсь, и останкам св. старцев поклонюсь, тогда и пойду».

Монастырь был объявлен «рассадником контрреволюционной пропаганды». В келлии старца Анатолия произвели обыск, все перевернули и, ничего не найдя, забрали немногие личные вещи, зачем-то даже белье. Старец переносил все с удивительным смирением и истинно монашеским долготерпением, являя верность обету нестяжательности. Монахиня Домна, стиравшая у Старца, рассказывала: «Прихожу, он сидит на диванчике. «Скорбите, Батюшка?» – «Ничего. Давай-ка поглядим в комоде, что у нас из белья осталось». Нашли две рубашки. Я говорю: «У меня еще, Батюшка, есть ваша грязная рубашка». – «Ну вот и довольно».

Обыском дело не закончилось. Вскоре последовал арест. Вместе со старцем Анатолием были арестованы владыка Михей, а также несколько Оптинских иноков. Провожая Батюшку, его келейник о. Евстигней плакал. Старец утешал его: «Я через недельку вернусь» (7, с. 41; 14). Сопровождал Батюшку в Калугу о. Пантелеимон.

На станции Козельск старца Анатолия позвали погреться в теплую комнату. Посетители, не обращая внимания на Старца, громко завели граммофон. Старец вспоминал об этом с кротостью и незлобием: «Как хорошо утешались! Все служащие такие хорошие молодые люди, такие энергичные, все так хорошо умеют делать, распорядиться».

До железнодорожной станции в Стенино Старца вместе с владыкой Михеем вели пешком по льду и снегу. Отец Евстигней просил нанять лошадку, а Старец не благословил: «Зачем лошадь? Так дойдем, мне очень хорошо» (7, с. 41; 14).

В Стенино в ожидании поезда зашли в дом к почитателю Батюшки рабу Божию Тимофею. Увидев Старца непривычно грустным, он спросил: «Что это вы, Батюшка, печальный такой?» Старец ответил: «Да уж это последнее». Старцу стали выражать сочувствие, что его везут в Калугу; Старец весело отвечал: «Что это вы, что! Да люди добиваются ехать в Калугу, да не могут, а меня безплатно везут, а мне еще как раз нужно к владыке, просить благословения на схиму, вот я и воспользуюсь случаем» (7, с. 41;14).

Дальше поездом поехали в Калугу. В дороге Батюшка сильно занемог, началась рвота, стала кровоточить грыжа. В Калуге Старца вели по городу от вокзала до милиции пешком с кровоточащей грыжей. Решили, что это тиф, и Старца Анатолия поместили в тифозную больницу. Тут же остригли волосы на голове и обрили бороду. В больнице кровать Старца стояла у самой двери, на сквозном ветру. Белье было в крови. Больные в палате сильно шумели. Но когда они увидели в палате монаха, который тихо лежит и что-то чуть слышно шепчет, притихли, спросили, что он говорит, а когда узнали, что молится, попросили его почитать молитвы вслух. Больничный сторож не мог нарадоваться неожиданному приезду в Калугу великого Оптинского Старца, о котором он прежде много слышал: «Сколько лет собирался в Оптину, все не мог собраться...» – говорил он.

В больнице старца Анатолия нашла одна из шамординских сестер. «Батюшка лежит такой веселый, что просто диво». (Воспоминания м. Анатолии). Когда выяснилось, что Старца по ошибке приняли за тифозного, доктор извинялся за распоряжение остричь волосы. Арест оказался необоснованным. Красноармеец, производивший арест, покаялся перед Батюшкой.

Как и предсказал Старец, ровно через неделю он вернулся в Оптину Пустынь. Когда его увидели остриженным, многие не узнали Батюшку, а потом очень опечалились. Старец Анатолий, веселый, вошел в келлию и сказал, перекрестившись: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!» – и осмотрев всех, добавил: «Посмотрите, каков я молодчик!» Сели пить чай с келейниками и шамординскими сестрами. Бывшая тогда за столом монахиня Анатолия вспоминает: «Пил с нами чай и был такой веселый – и не мог оставаться на месте, все рассказывал о поездке в Калугу: «Как там хорошо! Какие люди хорошие! Когда мы ехали в поезде, у меня была рвота. Дошли пешком, а там владыка Михей почему-то стал требовать лошадь. И зачем он это выдумал? Все братья пошли, а мы сидели в «чеке». Там курили, было душно. У меня поднялась рвота, и меня отправили в больницу, подумали, что у меня тиф. Там меня остригли, но это ничего – так гораздо легче. Доктор такой хороший, сказал, что по ошибке счел меня за тифозного и велел остричь, – очень извинялся. Такой хороший! Сторож в больнице тоже очень хороший... Сестра – тоже очень хорошая – была у о. Амвросия» (Воспоминания м. Анатолии).

Слышавшие рассказ Батюшки очень расстроились по поводу остриженных волос. Старец Анатолий достал откуда-то бумажный пакетик и развязал его. Там оказались его остриженные волосы. Старец переложил их в чистую бумагу, завернул и надписал: «М. Анатолии Мелиховой» и отдал пакетик матушке Анатолии. «Я попросил себе эти волосы. Им ведь они не нужны. И они мне их отдали. Да, хорошие люди, хорошие... Знаешь, тот, кто меня арестовал, после сказал, что по ошибке меня арестовал, и просил простить его и даже руку у меня поцеловал. Я сказал, что это ничего, что я очень рад, что съездил в Калугу».

Свою «арестантскую» поездку в Калугу в сопровождении чекистского конвоя, поругание и тяжкие страдания Старец описывает с детским беззлобием и райским благодушием как духовное паломничество. Старец никого не осудил. В тяжких испытаниях Старец явил правду Божию, исполнил заповедь Господню о любви к врагам: благословлял глумившихся, прощал ненавидевших, молился за обижающих и гонящих (Мф. 5, 44).

Принятие схимы
Тяжелые переживания последних лет сильно расстроили и без того слабое здоровье старца Анатолия. Летом 1921 г ., за год до кончины, он пережил сильное обострение болезни – грыжи. В это же время заболел келейник о. Евстигней и был помещен в монастырскую больницу. Помогать Старцу послали его духовную дочь монахиню Амвросию из Шамординского монастыря. Она поселилась в «ожидальне» и вместе с доктором Казанским, приехавшим в Оптину из Кронштадта, следила за состоянием Старца. Утром и вечером неопустительно совершали совместное молитвенное правило, старец Анатолий лежал в постели, правило читал келейник о. Вакх. Даже во время тяжких страданий Старец не переставал заботиться о следивших за ним врачах и келейниках, спрашивал, есть ли у них что поесть, и из каждого кушанья пробовал и благословлял. Несмотря на всю заботу помощников, болезнь обострялась. Старец все более слабел, ничего не ел, стал совсем бледным, часто впадал в забытье. Положение Старца было столь тяжелое, что настоятель архимандрит Исаакий благословил его принять схиму.

Во время пострига Старец был так слаб, что не в состоянии был сам держать свечу, схимнические обеты произносил едва уловимым голосом. Казалось, надежды на выздоровление нет. Но прошло несколько тяжелых дней после принятия схимы, и по милости Божией Старцу сделалось лучше, он начал немного есть, стал подниматься с постели. Теперь на Старце была схимническая скуфейка с белым крестом, в которой он запечатлен на последней фотографии.

Во время болезни, вскоре после принятия схимы, Старец попросил мать Амвросию, дежурившую у его постели, почитать одну книжку, где описывалось, как на море тонул корабль и каждый спасался как мог: кто садился в лодку, кто на доску, кто просто уплывал, только капитан стоял у руля и молился, никуда не уходил, стоял и молился до конца, и перед ним разверзлись небеса – и он увидел Спасителя...

Этим чтением Старец прикровенно указал на смысл подвига последних Оптинских старцев, оставшихся в Оптиной Пустыни до конца, несших во время «шторма» молитвенное и исповедническое служение у руля накренившегося корабля России.

Едва окрепнув, Старец вновь открыл двери своей келлии для приходившего народа.

Многочисленные духовные чада спрашивали Старца, кому он передаст их после смерти своей. Старец говорил келейнику: «Ну, кому, кому я их передам? Ну, скажи, кому? Пусть Царица Небесная их управит Сама».

Преставление
За две недели до кончины Старец Анатолий после Божественной Литургии зашел на могилку своего великого аввы старца Амвросия, стал на место, где впоследствии был погребен, и несколько раз повторил: «А тут ведь вполне можно положить одного. Как раз место для одной могилки. Да, да, как раз...» (М. Анатолия, 7; 35, с. 12).

3 июля 1922 г ., в день Ангела, старцу Анатолию пели «многая лета». Он слушал, слушал и... прозорливо остановил пение: «Довольно «многия лета»...»

Духовная дочь Старца Ольга Черепанова пригласила его 11 июля к себе на именины. Несмотря на большую слабость, чтобы не огорчать именинницы, Старец не отменил этой поездки. Оттуда о. Анатолий поехал к другой имениннице – игумении Ольге на дачу. В Оптину Пустынь он вернулся 15 июля. За это время болезнь еще более обострилась. Келейник о. Евстигней рассказывал: «Как только вошел в келлию, началась рвота, и до 29-го он был болен: день-два полежит, потом опять принимает и занимается. Температура была в эти дни неровная – то 39 ° с десятыми, то 35 ° с десятыми. 28-го занимался весь день, ходил, исповедал человек тридцать, провожал отъезжающих. А вечером появилась отрыжка. Я сходил за доктором. 29-го не поднялся – в постели подписал несколько писем и повестки. Доктор заходил в 9 часов утра и в 8 часов вечера. Делали два раза впрыскивание. Когда спросили доктора о здоровье Батюшки, он сказал, что ничего особенного нет, а его обыкновенная болезнь».

Вечером 29 июля 1922 г . в монастырь приехала «чрезвычайка». Комиссары допрашивали Старца, хотели тут же увезти. Старец Анатолий, как всегда, сохранял мирное расположение духа и только попросил отсрочить арест на день, чтобы ему можно было приготовиться «в путь». Чекисты согласились, пригрозив при этом о. Варнаве, чтобы назавтра Старец был обязательно готов к отъезду.

Последнюю ночь Старец Анатолий провел один у себя в келлии без сна. Келейники боялись безпокоить Батюшку. К утру Старец сильно изнемог. Когда о. Евстигней рано утром вошел в келлию Старца, нашел его стоящим на коленях на полу у кровати. «Что с вами, Батюшка?» Старец сказал, что ему нехорошо, но не позволил позвать доктора, ибо не хотел никого безпокоить. Келейник помог Старцу лечь на кровать и спросил благословения позвать казначее о. Пантелеимона – он был опытным фельдшером. Старец несколько минут не отвечал. Потом сказал: «Сходи». Это было его последнее слово. Когда келейник о. Евстигней вернулся, Старец неподвижно сидел в кресле со склоненной набок головой: батюшка Анатолий в молитве предал свою душу Богу. Вскоре пришел о. Пантелеимон, которому некогда Старец Амвросий предсказал монашество в Оптиной Пустыни.

Преподобный Анатолий скончался 30 июля 1922 г . В 5 часов 40 минут утра.

Наутро приехала комиссия. Выйдя из машины спросили: «Старец готов?» «Да, готов», – ответил о. Варнава и открыл перед посетителями дверь: посреди келлии стоял гроб с телом «приготовившегося» Старца. Так Господь чудно призвал к Себе Своего верного раба, сподобив Своего угодника молитвенного приуготовления в последнюю ночь «в путь все земли», не попустив надругаться над Своим избранным сосудом.

Погребение
Отпевали старца Анатолия в Казанском соборе – единственном храме, где еще совершалась Литургия. Непрерывно служились панихиды, духовные чада читали Псалтирь, оставаясь на ночь. А близ алтаря Введенского собора готовили могилу. В той самой часовне, где были погребены старцы Амвросий и Иосиф, на том самом месте, где о. Анатолий долго стоял за две недели до своей кончины. Когда копали могилу, случайно задели гроб старца Макария. Тело блаженного старца почивало нетленным. Это чудесное знамение стало утешением для братии накануне закрытия Оптиной Пустыни и как бы залогом будущего ее открытия и прославления преподобных отцов Оптинских. Старец Анатолий сподобился быть погребенным возле своего великого аввы – преподобного Амвросия. По свидетельству очевидцев, могила старца Анатолия после погребения несколько дней благоухала неизреченными ароматами.

В часовне, над могилой старца Анатолия, было воздвигнуто надгробие. И на свежеокрашенном белой краской дереве, пришедшем на смену белому мрамору прежних времен, отчетливо выделялась надпись: « О сем уразумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще имате любовь между собою » (Ин. 13, 35). « Пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает » (1 Ин. 4, 16).

Через год, 6/19 августа 1923 г ., на праздник Преображения в Казанском соборе была отслужена последняя Божественная Литургия, после чего храм опечатали и богослужения в Оптиной прекратились почти на 70 лет.

Оптина Пустынь. Живая Летопись

 
Комментарии
Всего комментариев: 2
2023/09/01, 11:10:10
Сердечно благодарю за благословенный пост.

Спаси Господи.
Галина
2023/08/15, 19:57:51
Спаси нас Боже.
андрей
Добавить комментарий:
Имя:
* Сообщение [ T ]:
 
   * Перепишите цифры с картинки
 
Подписка на новости и обновления
* Ваше имя:
* Ваш email:
Православный календарь
© Vinchi Group
1998-2025


Оформление и
программирование
Ильи
Бог Есть Любовь и только Любовь

Страница сформирована за 0.026428937911987 сек.