Дивное Дивеево

28 апреля по старому стилю / 11 мая по новому стилю
суббота
Светлая седмица - сплошная.
Поста нет

Суббота Светлой седмицы. Апп. от 70-ти Иа́сона и Сосипа́тра, Керкиры девы и иных, с ними пострадавших (I). Мчч. Дады, Максима и Квинтилиана (286).
Свт. Кирилла, еп. Ту́ровского (1183). Мчч. Саторни́я, Иакисхо́ла, Фавстиа́на, Ианнуа́рия, Марса́лия, Евфра́сия, Мамми́я, Му́рина, Зино́на, Евсевия, Неона и Виталия (ок. 63).
Мц. Анны Шашкиной (1940).

Деян., 8 зач., III, 11–16. Ин., 11 зач., III, 22–33.

По заамвонной молитве на литургии читается молитва на раздробление артоса, и бывает раздробление и раздача артоса. Перед 9-м часом закрываются Царские врата. 9-й час читается обычный трехпсалмный.

В субботу на малой вечерне cтихира, глас 2:
Устна́ми чи́стыми/ по́йте со А́нгелы, челове́цы,/ Воскре́сшаго тридне́вно из гро́ба// и мир Совоздви́гшаго.

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года
(Дея. З, 11-16; Ин. З, 22-33). Две у нас жизни, плотская и духовная. Дух наш как будто погребен во плоти. Когда, оживши благодатию Божьею, начнет он извлекать себя из сорастворения с плотью и являться в духовной чистоте своей, тогда он воскресает или воскрешает себя часть за частью. Когда же он всего себя исторгнет из этой связности, тогда исходит как из гроба, в обновленной жизни, и, таким образом, дух становится, сам по себе, жив и действен; а гроб плоти, сам по себе, мертв и бездействен, хотя то и другое в одном и том же лице. И вот тайна того, что говорит апостол: "где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. З, 17). Это - свобода от облежащего нетленный дух наш тления или от страстей, растлевающих естество наше. Этот дух, вступивший в свободу чад Божиих, то же, что привлекательно разцвеченный мотылек, выпорхнувший из своего клубочка. Вот его радужное разцвечение: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22). Неужели подобная красота совершенства не сильна возбудить в нас соревнования?

Суббота Светлой седмицы

Всю Светлую седмицу около открытых Царских врат стоит особый хлеб, называемый артос. Обычай этот установлен с апостольских времен. Известно, что после Своего воскресения Господь неоднократно являлся своим ученикам. При этом Он или Сам вкушал пищу, или благословлял трапезу. В ожидании этих благодатных посещений, а позднее - в память их святые апостолы оставляли незанятым среднее место за столом и клали перед этим местом часть хлеба, как если бы Сам Господь незримо присутствовал здесь. В продолжение этой традиции отцы Церкви установили в праздник Воскресения Господня класть в храме хлеб...

В Субботу Светлой седмицы после Божественной литургии артос торжественно благословляется и читается особая молитва на раздробление артоса. После этого кусочки этого священного хлеба раздаются верующим. Потом эту святыню дают больным или тем, кто не может быть допущен к Святому Причащению. Молящиеся, получив после окончания Литургии часть артоса, сохраняют ее в течение всего года (обычно – разрезав на небольшие кусочки и вкушая их натощак, особенно во время болезни).
В субботу Светлой седмицы впервые после дня Пасхи Царские врата в храмах закрываются.

Апостолы от 70-ти Иасон и Сосипатр

Апостол Иасон происходил из Тарса (Малая Азия). Он был первым христианином в городе. Апостол Сосипатр был родом из Ахаии. Оба они стали учениками апостола Павла, который даже назвал их своими «сродниками» (Рим. 16, 21). Святой Иасон был поставлен епископом в родном городе Тарсе, а святой Сосипатр – в Иконии. С Евангельской проповедью они отправились на запад и в 63 году достигли острова Керкиры в Ионическом море близ Греции.

Там они построили церковь во имя первомученика Стефана и многих крестили. Правитель острова узнал об этом и заключил их в темницу, где сидели семь разбойников: Саторний, Иакисхол, Фавстиан, Ианнуарий, Марсалий, Евфрасий и Маммий. Апостолы обратили их ко Христу. За исповедание Христа семь узников мученически скончались в котле с растопленной смолой, серой и воском.

Тюремный сторож, видя их мученический подвиг, объявил себя христианином. За это ему отрубили левую руку, потом обе ноги и затем голову. Апостолов Иасона и Сосипатра правитель приказал бить кнутом и снова заключить в тюрьму.

Когда дочь правителя, девица Керкира, узнала, как мученики страдают за Христа, она объявила себя христианкой и раздала все свои украшения нищим. Взбешенный правитель пытался уговорить дочь отречься от Христа, но святая Керкира твердо стояла и против уговоров, и против угроз. Тогда озлобленный отец придумал ужасное наказание дочери: он приказал поместить ее в отдельной темнице и впустить к ней разбойника и блудника Мурина, чтобы тот обесчестил невесту Христову.
Но когда разбойник подошел к двери тюрьмы, на него напал медведь. Святая Керкира услышала шум и Именем Христовым отогнала зверя, а затем молитвой исцелила раны Мурина. После этого святая Керкира просветила его Христовой верой, святой Мурин объявил себя христианином и тут же был казнен.

Правитель приказал поджечь тюрьму, но святая девица осталась жива. Тогда по приказу злобствующего отца, она была повешена на дерево, удушена едким дымом и расстреляна стрелами. После ее кончины правитель решил казнить всех христиан на острове Керкире. Мученики Зинон, Евсевий, Неон и Виталий, просвещенные апостолами Иасоном и Сосипатром, были сожжены.

Жители Керкиры, спасаясь от гонения, переправились на соседний остров. Правитель с отрядом воинов поплыл, но был поглощен волнами. Сменивший его правитель приказал бросить апостолов Иасона и Сосипатра в котел с кипящей смолой, но когда увидел их невредимыми, со слезами воскликнул: «Боже Иасонов и Сосипатров, помилуй меня!»

Освобожденные апостолы крестили правителя и дали ему имя Севастиан. С его помощью апостолы Иасон и Сосипатр построили на острове несколько церквей и, дожив там до глубокой старости, своей горячей проповедью приумножили стадо Христово.

Святитель Кирилл, епископ Туровский.

Святитель Кирилл, епископ Туровский, родился в 30-х годах ХII века в городе Турове на реке Припяти у богатых родителей.

С малых лет святой Кирилл с усердием читал Священные Книги и достиг глубокого понимания их. Он учился не только у русских, но и у греков. В зрелом возрасте святой Кирилл отказался от наследства и принял постриг в Туровском Борисоглебском монастыре. Он много подвизался в посте и молитве и учил иноков полному послушанию игумену: инок, который не находится в послушании у игумена, не исполняет своего обета и потому не может спастись.

Сохранилось три сочинения святого Кирилла об иноческой жизни, одно из которых – «Сказание о черноризском чине от Ветхого Закона и от Нового» – может быть отнесено ко времени пребывания его в монастыре.

Через некоторое время святой Кирилл удалился в затвор на столп, где еще более усилил подвиги и «многа Божественна Писания изложи». Многие обращались к нему за советом в духовной жизни.

Святость жизни и высокая просвещенность святого Кирилла обратили на него всеобщее внимание, и его избрали на Туровскую кафедру. В 1169 году святитель Кирилл принимал участие в соборе, осудившем епископа Феодора, который занял Владимиро-Суздальскую кафедру и пытался отделиться от Киевской митрополии. Святитель Кирилл обличил ересь Феодора и составил много посланий к святому князю Андрею Боголюбскому (память 4 июля), в которых поучал его и наставлял по поводу церковных нестроений в Ростовской земле.

По любви к уединению святитель Кирилл оставил кафедру (до 1182 года, под которым упоминается уже епископ Туровский Лаврентий) и полностью посвятил себя писанию духовных сочинений. Он составил, вероятно, слова на весь годичный круг Господских праздников, но не все они сохранились. Поучения святителя Кирилла помещались в сборниках наряду с древними святоотеческими творениями.

Святые мученики Дада, Максим и Квинтилиан пострадали при императоре Диоклитиане (284–305), когда вышло повеление приносить на торжественных празднествах жертвы языческим богам, а христиан предавать смерти.

Наместники императора Тарквиний и Гавиний в городе Доростоле устроили пышное торжество, на котором присутствовали жители не только города, но и окрестных сел.

Когда празднество закончилось, кто-то донес императору, что три брата – Дада, Максим и Квинтилиан не подчинились приказу императора и ушли к себе в деревню Озовию. За ними были посланы воины, которые застали святых братьев за молитвой и отвели их на суд.

Правители допросили братьев, которые исповедали себя христианами. Тогда Тарквиний предложил святому Максиму стать жрецом бога Зевса. Но тот назвал Зевса скверным прелюбодеем и снова исповедал Истинного Бога.

Тарквиний пытался уговорить святых Даду и Квинтилиана. Они сказали, что их брат Максим хорошо знает Священное Писание и они во всем следуют ему. Мучеников отправили в темницу, но и там они помышляли только о спасении своих душ. В полночь, когда святые уснули, им явился диавол, ополчившийся на них с оружием. Но когда мученики проснулись, они увидели Ангела, который сказал: «Не бойтесь, Бог, ваша надежда, примет вас к Себе. Он недалеко от вас и поможет вам». Наутро Тарквиний сказал братьям, что боги объявили ему во сне свою волю: предать их смерти, если они не принесут жертвы. Мученики ответили, что им Господь приказал претерпеть мучения за Его Святое Имя.

Несколько дней пытки и допросы продолжались непрерывно с утра до вечера. Наконец мученикам вынесли смертный приговор, отвели под стражей в их деревню и там усекли мечом († 286).

Мученица А́нна Шашкина

Му­че­ни­ца Ан­на ро­ди­лась 13 фев­ра­ля 1888 го­да в де­ревне Пи­га­с­ки­но[1] По­ше­хон­ско­го уез­да Яро­слав­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ва­си­лия Шаш­ки­на. Окон­чив сель­скую шко­лу, Ан­на жи­ла вме­сте с ро­ди­те­ля­ми и со вре­ме­нем на­ме­ре­ва­лась по­сту­пить в мо­на­стырь. Она ча­сто ез­ди­ла в Пав­ло-Об­нор­ский мо­на­стырь, на­хо­див­ший­ся в Во­ло­год­ской гу­бер­нии, к его на­сто­я­те­лю ар­хи­манд­ри­ту Ни­ко­ну (Чул­ко­ву), к ко­то­ро­му за со­ве­том и мо­лит­вен­ной по­мо­щью об­ра­ща­лись то­гда мно­гие ищу­щие спа­се­ния; сре­ди них бы­ло мно­го жен­щин и де­виц, и отец Ни­кон впо­след­ствии ос­но­вал из них мо­на­ше­скую об­щи­ну в се­ле За­ха­ро­во, ко­то­рая из-за на­чав­ших­ся го­не­ний на Цер­ковь су­ще­ство­ва­ла сна­ча­ла под ви­дом сель­ско­хо­зяй­ствен­ной ар­те­ли, а по­том ком­му­ны. Как рань­ше Пав­ло-Об­нор­ский мо­на­стырь, так те­перь, по­сле его за­кры­тия без­бож­ни­ка­ми, мо­на­ше­скую об­щи­ну в За­ха­ро­ве ста­ли по­се­щать ве­ру­ю­щие, встре­ча­ясь здесь с ар­хи­манд­ри­том Ни­ко­ном.
В се­ре­дине трид­ца­тых го­дов из ссы­лок и за­клю­че­ния ста­ли воз­вра­щать­ся свя­щен­ни­ки, аре­сто­ван­ные в 1929-1931 го­дах, и на­чи­на­ли вновь слу­жить в хра­мах; меж­ду тем об­нов­лен­цы, за­хва­тив­шие за это вре­мя при под­держ­ке вла­стей пра­во­слав­ные хра­мы, с тру­дом удер­жи­ва­ли их, не имея паст­вы. И то­гда они сно­ва при­зва­ли со­вет­скую власть и НКВД к со­дей­ствию в борь­бе про­тив Пра­во­слав­ной Церк­ви.
В на­ча­ле 1936 го­да об­нов­лен­цы го­ро­да По­ше­хо­нье-Во­ло­дар­ска[2] пи­са­ли вла­стям: «В си­лу крайне ослож­нив­ших­ся об­сто­я­тельств… со сто­ро­ны ти­хо­нов­ской об­щи­ны при Успен­ской церк­ви го­ро­да По­ше­хо­нье-Во­ло­дар­ска, ка­ко­вые вы­ра­жа­ют­ся… в от­кры­той борь­бе с об­нов­лен­че­ской ори­ен­та­ци­ей… Они… от­кры­то по­ри­ца­ют храм, как ере­ти­че­ский…
У ти­хо­нов­цев очень ча­сто бы­ва­ют неле­галь­ные со­бра­ния. 7 ян­ва­ря 1936 го­да Смир­нов Алек­сей Ев­гра­фо­вич, как глав­ный ру­ко­во­ди­тель ти­хо­нов­ской об­щи­ны, ве­че­ром со­брал у се­бя го­стей, око­ло два­дца­ти пя­ти че­ло­век, в том чис­ле был Петр Бо­го­род­ский[3], игу­ме­ния Лео­ни­да, мно­го быв­ших мо­на­шек и дру­гие ли­ца, и окон­чил­ся этот пир да­ле­ко за пол­ночь. А по­че­му это не мо­жет быть неле­галь­ным со­бра­ни­ем? Ведь это неиз­вест­но нам, о чем они ве­ли бе­се­ду.
Кро­ме это­го, поль­зу­ясь при­ли­вом свя­точ­ных празд­неств, кле­ве­та и на­уш­ни­че­ство по­шли во все се­ла дан­но­го рай­о­на с при­зы­вом к… бой­ко­ти­ро­ва­нию все­ми си­ла­ми всех об­нов­лен­че­ских слу­жи­те­лей куль­та; со­вра­щая тем­ные си­лы ве­рой в свя­тость Бо­га лишь ти­хо­нов­щи­ны… близ­ко все это ви­дя, как гнез­до враж­ды и неле­галь­но­сти, про­сим вас пе­ре­дать нам наш храм, во из­бе­жа­ние по­след­ствий, а рав­но неже­ла­ние иметь та­ко­вых со­се­дей, где, кро­ме ре­ли­ги­оз­ных це­лей, пре­сле­ду­ют­ся остат­ки преж­них цар­ских при­вы­чек…
А по­се­му еще раз убе­ди­тель­но про­сим вас… во из­бе­жа­ние всех по­след­ствий не толь­ко за наш храм, а и рай­он, пре­сечь в корне раз­ви­тие это­го гнез­да неле­галь­но­сти и пе­ре­дать храм нам, об­нов­лен­цам»[4].
В кон­це 1936 го­да, еще до по­лу­че­ния при­ка­за о мас­со­вых аре­стах, со­труд­ни­ки Яро­слав­ско­го НКВД при­сту­пи­ли к аре­стам ду­хо­вен­ства и ве­ру­ю­щих в об­ла­сти. 10 ян­ва­ря 1937 го­да Ан­ну Ва­си­льев­ну Шаш­ки­ну вы­зва­ли на до­прос, и сле­до­ва­тель спро­сил ее, прав­да ли, что она со­би­ра­ла под­пи­си жи­те­лей, же­лав­ших при­над­ле­жать к ти­хо­нов­ской об­щине. Ан­на Ва­си­льев­на объ­яс­ни­ла, что в 1935 го­ду умер сын ее бра­та, и при­ход­ской их свя­щен­ник Петр Бо­го­род­ский от­ка­зал­ся участ­во­вать в его по­гре­бе­нии, ука­зав, что жи­те­ли этой де­рев­ни не при­над­ле­жат к пра­во­слав­ной об­щине, и пусть они сна­ча­ла опре­де­лят­ся: в пра­во­слав­ный ли они бу­дут хо­дить храм или к об­нов­лен­цам; то­гда она взя­лась со­брать под­пи­си жи­те­лей – тех, кто счи­та­ет се­бя пра­во­слав­ны­ми.
– А вы к ка­кой ори­ен­та­ции при­над­ле­жи­те? – спро­сил ее сле­до­ва­тель.
– Я лич­но при­над­ле­жу к ти­хо­нов­ской ори­ен­та­ции.
– По­че­му же то­гда Бо­го­род­ский тре­бо­вал под­пи­сей за ти­хо­нов­скую об­щи­ну от всей ва­шей де­рев­ни?
– Я это­го по­яс­нить не мо­гу.
В сле­ду­ю­щий раз сле­до­ва­тель вы­звал Ан­ну Ва­си­льев­ну на до­прос 20 фев­ра­ля и стал уко­рять в за­пи­ра­тель­стве, меж­ду тем как из­вест­но, что она зна­ко­ма со ста­ро­стой хра­ма Алек­се­ем Ев­гра­фо­ви­чем Смир­но­вым, ко­то­рый да­вал ей чи­тать кни­гу Сер­гея Ни­лу­са «Про­то­ко­лы си­он­ских муд­ре­цов», и сле­до­ва­тель тут же на до­про­се предъ­явил эту кни­гу.
– По­че­му вы скры­ва­ли от след­ствия све­де­ния о кни­ге Ни­лу­са и контр­ре­во­лю­ци­он­ные рас­суж­де­ния по су­ще­ству ее со­дер­жа­ния?
– Я скры­ва­ла о кни­ге Ни­лу­са «Про­то­ко­лы си­он­ских муд­ре­цов» по­то­му, что не хо­те­ла вы­дать Смир­но­ва, ко­то­рый стро­го на­ка­зы­вал, чтобы мы ни­ко­гда ни­ко­му ни­че­го об этом не го­во­ри­ли.
– Зна­чит, вы зна­ли, что кни­га «Про­то­ко­лы си­он­ских муд­ре­цов» яв­ля­ет­ся контр­ре­во­лю­ци­он­ной кни­гой, по­это­му и скры­ва­ли зна­ком­ство с ней от след­ствия?
– Мне Смир­нов го­во­рил, что кни­га эта за­пре­щен­ная, но по­че­му, не ска­зал.
– В свя­зи с пе­ре­пи­сью на­се­ле­ния СССР, сре­ди на­се­ле­ния го­ро­да рас­про­стра­ня­лись контр­ре­во­лю­ци­он­ные про­во­ка­ци­он­ные слу­хи, ис­хо­дя­щие из со­дер­жа­ния кни­ги «Про­то­ко­лы си­он­ских муд­ре­цов» и ва­ших рас­суж­де­ний о при­хо­де ан­ти­хри­ста, о пе­ча­ти и так да­лее. Эти слу­хи рас­про­стра­ня­ли вы с це­лью сры­ва ме­ро­при­я­тий со­вет­ской вла­сти по пе­ре­пи­си. Под­твер­жда­е­те вы это?
– Нет, это я от­ри­цаю, ни­ка­ких контр­ре­во­лю­ци­он­ных про­во­ка­ци­он­ных слу­хов я не рас­про­стра­ня­ла и об этих слу­хах ни­че­го не слы­ша­ла.
Вы­звав в сле­ду­ю­щий раз на до­прос Ан­ну Ва­си­льев­ну, сле­до­ва­тель стал до­би­вать­ся от нее, чтобы она ска­за­ла, как дав­но она слы­ша­ла об ар­хи­манд­ри­те Ни­коне и от ко­го, но она на этот во­прос от­ве­чать от­ка­за­лась.
4 мар­та 1937 го­да сле­до­ва­тель сно­ва вы­звал ее на до­прос и сно­ва стал спра­ши­вать об от­це Ни­коне: как дав­но и как близ­ко она бы­ла с ним зна­ко­ма, но и на этот раз она ни­че­го не от­ве­ти­ла, и в тот же день сле­до­ва­тель объ­явил ей, что она аре­сто­ва­на как по­до­зре­ва­е­мая.
18 мар­та сле­до­ва­тель сно­ва вы­звал Ан­ну Ва­си­льев­ну на до­прос и за­явил:
– Вам предъ­яв­ле­но по­ста­нов­ле­ние о при­вле­че­нии вас в ка­че­стве об­ви­ня­е­мой в пре­ступ­ле­нии, преду­смот­рен­ном ста­тьей 58-й. Об­сто­я­тель­ства пре­ступ­ле­ния из­ло­же­ны в под­пи­сан­ном ва­ми по­ста­нов­ле­нии. При­зна­е­те вы се­бя ви­нов­ной в этом?
– При­знаю, что со Смир­но­вым я связь име­ла, несколь­ко раз по­се­ща­ла его дом, а так­же ча­сто вме­сте хо­ди­ли в… цер­ковь. Кни­гу Сер­гея Ни­лу­са «Про­то­ко­лы си­он­ских муд­ре­цов» я у Смир­но­ва ви­де­ла, ее чи­та­ла Гуд­ко­ва, ко­то­рая мне рас­ска­зы­ва­ла ее со­дер­жа­ние, но контр­ре­во­лю­ци­он­ных слу­хов я сре­ди на­се­ле­ния не рас­про­стра­ня­ла. Ни­ка­ких во­про­сов о войне, о по­бе­де фа­шиз­ма, о вос­ста­нов­ле­нии в СССР ка­пи­та­ли­сти­че­ско­го строя и так да­лее мы со Смир­но­вым и Гуд­ко­вой не об­суж­да­ли. Бо­го­род­ско­го я знаю как свя­щен­ни­ка, и, дей­стви­тель­но, по его за­да­нию я со­би­ра­ла под­пи­си за ти­хо­нов­скую цер­ковь, но ни­ко­го не за­пу­ги­ва­ла, под­пи­сы­ва­лись все доб­ро­воль­но… Ар­хи­манд­ри­та Пав­лов­ско­го мо­на­сты­ря Ни­ко­на я знаю. Бы­ва­ла несколь­ко раз у него в мо­на­сты­ре, ко­гда еще он был от­крыт. В 1924 го­ду Ни­кон был в го­ро­де По­ше­хо­нье-Во­ло­дар­ске, был в на­шем до­ме, а по­сле за­кры­тия мо­на­сты­ря я с ним свя­зи не имею и где он, не знаю.
– Сколь­ко вре­ме­ни вы жи­ли в Ни­ко­нов­ской «ком­муне»?
– Я чле­ном Ни­ко­нов­ской «ком­му­ны» не со­сто­я­ла, но в «ком­муне» бы­ла несколь­ко раз.
– А за­чем вы «ком­му­ну» по­се­ща­ли?
На этот во­прос Ан­на Ва­си­льев­на от­ве­чать от­ка­за­лась.
– Вы зна­ли, что Ни­ко­нов­ская «ком­му­на», по су­ще­ству, бы­ла неле­галь­ным мо­на­сты­рем, ор­га­ни­зо­ван­ным для борь­бы с со­вет­ской вла­стью?
Ан­на Ва­си­льев­на и на этот во­прос от­ве­чать от­ка­за­лась.
– Ко­го вы по­се­ща­ли из чле­нов «ком­му­ны»?
– В «ком­муне» я оста­нав­ли­ва­лась у за­ве­ду­ю­щей, Ан­ны Алек­сан­дров­ны Со­ло­вье­вой.
– От­ку­да вам из­вест­на Со­ло­вье­ва?
– Со­ло­вье­ву я зна­ла через ее тет­ку, мо­на­хи­ню Та­и­сию. Кро­ме то­го, Со­ло­вье­ва, ко­гда бы­ва­ла в го­ро­де, оста­нав­ли­ва­лась у ме­ня.
– Имея связь с ру­ко­во­ди­тель­ни­цей «ком­му­ны», вы не мог­ли не знать це­лей и за­дач этой «ком­му­ны». След­ствие тре­бу­ет от вас от­кро­вен­ных по­ка­за­ний.
Ан­на Ва­си­льев­на от­ка­за­лась от­ве­чать на этот во­прос.
3 ап­ре­ля со­сто­ял­ся по­след­ний до­прос, во вре­мя ко­то­ро­го сле­до­ва­тель сно­ва по­пы­тал­ся узнать у Ан­ны Ва­си­льев­ны, что она зна­ет о ме­сте, где на­хо­дит­ся ар­хи­манд­рит Ни­кон.
– Свя­зи с ар­хи­манд­ри­том Ни­ко­ном я не имею и где он на­хо­дит­ся в на­сто­я­щее вре­мя, не знаю, – от­ве­ти­ла Ан­на Ва­си­льев­на.
– А за­чем и к ко­му вы ез­ди­ли осе­нью 1936 го­да в Ту­та­ев­ский рай­он?
– Осе­нью 1936 го­да я дей­стви­тель­но ез­ди­ла в… го­сти к сво­ей зна­ко­мой по име­ни Ев­до­кия… фа­ми­лию ее я не знаю. Бы­ла у нее три дня.
– А как вы зна­ко­мы с Ев­до­ки­ей?
– Я с Ев­до­ки­ей зна­ко­ма дав­но. Ко­гда рань­ше хо­ди­ла в Ту­та­ев, то оста­нав­ли­ва­лась у нее но­че­вать, и она, ко­гда бы­ва­ла в го­ро­де, то­же но­че­ва­ла у ме­ня.
– Как же вы не зна­е­те ее фа­ми­лии?
– Фа­ми­лии ее я дей­стви­тель­но не знаю, и не знаю, чем она за­ни­ма­ет­ся.
– Вы яв­но лже­те. Вы в Ту­та­ев­ский рай­он ез­ди­ли с це­лью по­се­ще­ния ар­хи­манд­ри­та Ни­ко­на, скры­ва­ю­ще­го­ся от на­ка­за­ния и про­во­дя­ще­го ак­тив­ную контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту. Тре­бую от вас от­кро­вен­ных по­ка­за­ний.
– Нет, у ар­хи­манд­ри­та Ни­ко­на я не бы­ла и где он скры­ва­ет­ся, не знаю.
– За что был рас­стре­лян ваш дя­дя, Алек­сандр Фе­до­ро­вич Шаш­кин, и си­дел его сын, Ва­си­лий Алек­сан­дро­вич Шаш­кин?
– Мой дя­дя, дей­стви­тель­но, в 1918 го­ду был рас­стре­лян, но за что, я не знаю. Так­же не знаю, за что си­дел его сын, до ре­во­лю­ции он был уряд­ни­ком.
15 ав­гу­ста 1937 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при НКВД при­го­во­ри­ло Ан­ну Ва­си­льев­ну к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре, и она бы­ла от­прав­ле­на с пер­вым эта­пом в Се­ве­ро-Во­сточ­ные ла­ге­ря НКВД. Ан­на Ва­си­льев­на Шаш­ки­на скон­ча­лась 11 мая 1940 го­да в боль­ни­це от­дель­но­го ла­гер­но­го пунк­та Мы­л­га в од­ном из Се­ве­ро-Во­сточ­ных ла­ге­рей НКВД и бы­ла по­гре­бе­на в без­вест­ной мо­ги­ле.