Дивное Дивеево

Даже не знаю, с чего лучше начать. Пожалуй, с самого начала. Был декабрь. Но не такой, празднично-пряничный, с огоньками витрин и гирлянд, «Джингл Белз» из каждого динамика и нежно порхающими снежинками.

Напротив, шел холодный мелкий дождь с примесью острых ледышек, под ногами мерзко чвакала каша с растаявшего снега, воды и соли, а свет проезжающих автомобилей бил в глаза, почти полностью ослепляя и обезоруживая. До Рождества оставалось чуть больше трех недель, но праздничного настроения не было от слова совсем: только хандра и уныние, граничащее с отчаянием.

Чудо Спиридона Тримифутского на Вселенском Соборе. Фрагмент.

Я возвращалась домой и настроение мое было под стать мерзопакостной погоде. Слезы застилали глаза, в носу першило (то ли грипп подбирался, то ли еще что-то), ноги в замшевых ботинках полностью промокли, а не пойми откуда взявшаяся Тойота окатила меня, выскочившую из троллейбуса, грязной жижей с головы до ног. Думаю, вы примерно представляете мое состояние.

Признаться, причиной такого расположения духа была не только внезапно испортившаяся погода и внешний вид – уже продолжительное время я безуспешно искала работу. Не помогали ни отличные рекомендации, ни приличный послужной список, ничего – вот уже в течение трех месяцев ситуация походила на замкнутый круг.

Нет, я не сидела, сложа руки – были кое-какие подработки и на хлеб нам хватало. Но в последнее время картину усложнила болезнь мамы, вытянувшая почти все сбережения, долгосрочная командировка мужа и неожиданный каприз хозяйки квартиры, которую мы на тот момент арендовали, в виде повышения квартплаты.

Вот уже лет пять мы снимали квартиру, и до этого момента неплохо сводили дебеты-кредиты. Но в последние полгода неприятности сыпались на нас, как из развязавшегося мешка.

Тут надо сказать, что собственного жилья у нас не было и в ближайшее время не предвиделось. Мы, конечно, накопили кое-какую сумму на его приобретение, но она лежала на депозите и имеющихся средств было пока ничтожно мало, ввиду нечеловечески высоких цен на недвижимость в нашем городе. Вот уже лет пять мы снимали квартиру, и до этого момента неплохо сводили дебеты-кредиты. Но в последние полгода неприятности сыпались на нас, как из развязавшегося мешка.

Перед отъездом супруга состоялся семейный совет. Дочка видела уже десятый сон, а ми все сидели на кухне, решая, как быть дальше. Менять полюбившуюся двушку в прекрасном районе с отличной транспортной развязкой и в пяти минутах ходьбы от школы было бы неразумным, поэтому решили потуже затянуть пояса, пока все не наладится. А это самое «все» налаживаться почему-то не спешило, и я отчаянно бегала по собеседованиям. Все было не то и не так.

Последней каплей стала ситуация в книжном магазине, когда наша вообще-то совершенно некапризная девочка, посмотрев на роскошное издание сочинений Всеволода Нестайко, горько вздохнула и, сжав мою руку, тихонько шепнула: «Мама, я все понимаю, мы такое не можем себе позволить». Тут-то меня и накрыло.

Отвратительное, скажу я вам, чувство, – собственное бессилие. А ведь когда-то в детстве, проходившем, к слову, в тех самых 90-тых, когда мои родители не могли позволить себе порадовать меня чем-то очень желанным из-за полугодичных задержек зарплаты, я думала: вот выросту, и мои дети будут иметь все. И выросла, и дети есть, а что я могу? Да равным счетом ничегошеньки, – жалея и укоряя сама себя, я плелась домой, отправив дочку на выходной к бабушке.

Отвратительное, скажу я вам, чувство, – собственное бессилие.

Квартира встретила теплом и радостным мяуканьем кошки, но на душе было все так же тоскливо. С унынием решила бороться чисто по-женски: занять себя уборкой. Я как раз вытирала пыль с книжного шкафа, когда взгляд зацепился о пачку явно не наших домашних тоненьких книжечек с номерками на обложках, очевидно с храмовой клиросной библиотеки.

«Акафист святителю Спиридону Тримифунтскому, чудотворцу» – прочла название лежавшей сверху – наверное, муж брал для чего-то. Со святым Спиридоном я была, так сказать, заочно знакома и раньше, но никогда не обращалась в молитве. Странно, но по сегодняшний день я не знаю, что меня тогда привлекло в той брошюрке, почему ее открыла, и как получилось так, что, отложив тряпку, я опустилась на колени и стала читать акафист.

«Препросла́вленный от Го́спода святи́телю и чудотво́рче Спиридо́не! Ны́не всечестну́ю па́мять твою́ пра́зднующе, я́ко мно́го могу́щему споспешествова́ти на́м о просла́вльшем тя́ Христе́, уми́льно вопие́м ти́: изба́ви на́с от вся́ких бе́д и зо́л, да с благодаре́нием зове́м ти́: ра́дуйся, Спиридо́не, преди́вный чудотво́рче», – словно холодная повязка на разгоряченную рану, легли на душу первые строки. Стало спокойно и как-то… тепло, что ли.

Я стояла на коленях в полнейшем беспорядке, рядом стоял пылесос и швабра, но слова молитвы текли мерно и умиротворяюще: «Ра́дуйся, я́ко и му́дрых озари́л еси́; ра́дуйся, я́ко и просты́х сердца́ обнови́л еси́. Ра́дуйся, сла́во правосла́вных и Це́ркве непоколеби́мое утвержде́ние; ра́дуйся, украше́ние отце́в, сла́во и похвало́ иере́ев благогове́йных».

Мою молитву и мольбу слушали и слышали – это ощущалось совершенно ясно.

«Ра́дуйся, Спиридо́не, преди́вный чудотво́рче», – шмыгая носом, повторяла я заключительные слова.

«Жи́знь проводя́ в убо́жестве и нищете́, ни́щим и бе́дным бы́л еси́ пита́тель и помо́щник и, любве́ ра́ди к ни́щим, зми́я в зла́то преложи́л еси́ и да́л еси́ о́ное тре́бующему твоея́ по́мощи. Дивя́щеся о чудеси́ се́м, благода́рственно вопие́м к Бо́гу: Аллилу́иа», – никогда в жизни я не читала акафисты с такими эмоциями, как тогда. Сердце было преисполнено чувством, названия которому я не знаю, но оно вытеснило и уныние, и раздражение, и недовольство, и отчаяние, окружившие меня со всех сторон.

Мою молитву и мольбу слушали и слышали – это ощущалось совершенно ясно. Честно – не помню, сколько по времени длился этот «диалог» со святителем Спиридоном, но в ту ночь, впервые за последние недели, я уснула спокойно и мирно.

…Простой пастух, который стал епископом – пастырем душ человеческих, и при этом не оставил пасти четвероногое стадо. Человек, на столе которого порой не было ничего, кроме куска хлеба, но дверь его дома всегда оставалась открытой для сирых, голодных и странствующих. Хозяин, отпустивший с миром и отблагодаривший воров, которые ограбили его скромное хозяйство и удивительным образом остались недвижимыми, пока утро не открыло их преступление. Чудотворец в плетеной из коры пастушьей шапочке, превращающий змею в слиток золота и спасающий киприотов от засухи и голода. Мудрец, не умеющий читать и писать, но сумевший силой Божией премудрости и куском глиняной плинфы – простого кирпича – засвидетельствовать трем сотням участников Вселенского собора, величайшим умам своего времени, о непреложной святости Троицы и ложности учения Ария. Святой, перед которым расступались воды реки, когда он спешил на помощь безвинно осужденному на смерть, которому сослужили ангелы; возвращающий к жизни мертвых и исцеляющий неизлечимо больных. Скорый в помощи, источник бесчисленных чудес, предивный чудотворец. Все это о нем – о святом Спиридоне Тримифунтском.

Из уст в уста пересказываются случаи его помощи в наши дни, в том числе и удивительно трепетная история о его «хождении по миру»: рака с мощами святителя закрывается на два замка, которые открываются двумя ключами одновременно. Священники, ухаживающие за святыней, свидетельствуют о частых случаях, когда ключ не поворачивается в замке некоторое время, а потом, как ни в чем не бывало, открывает раку. В этот момент, считается на Корфу, Спиридон Тримифунтский «отлучился» помочь кому-то. Поэтому и стаптываются башмачки святителя, и снашивается одежда на мощах.

Погуглив, я повесила нос: уровень компании давал все поводы сомневаться, что им подойдет специалист с моим небольшим опытом.

…Тот акафист я прочла еще два раза – не из-за какого-то сакрального значения цифры три – просто больше не успела. Вечером проверяла почту и увидела новое письмо – специализированное международное издательство расширялось и искало литературного редактора; его главред, заинтересовавшись моим резюме на каком-то из сайтов поиска работы, о котором и сама забыла, приглашал на собеседование.

Погуглив, я повесила нос: уровень компании давал все поводы сомневаться, что им подойдет специалист с моим небольшим опытом. Но, все-таки, решила пойти.

Ближе к обеду следующего дня горожане, проходящие мимо одного с офисных центров нашего города, могли наблюдать занимательную картину: молодая женщина приплясывала в каком-то странном танце, прыгала и топала, радостно что-то выкрикивая в телефон. Это была я. Так удивительнейшим образом святитель Спиридон послал мне утешение и помощь.

А через неделю позвонил специалист со службы занятости и сообщил о вакансии в месте, куда я вообще не мечтала попасть – наш небольшой городок и тотальная безработица не оставляли шансов на появление подобных предложений. В тот же день я сидела в кабинете директора и писала заявление о принятии на должность. Как оказалось, мои знания с предыдущего места работы были здесь очень кстати. Ближайший воскресный день – день памяти святителя Спиридона – мы с дочкой встречали в храме. Муж еще не вернулся из командировки, но перспектива завтрашнего дня уже не казалась безвыходной и унылой.

* * *

Рассказать об этом опыте я решалась два года. С той поры многое изменилось в жизни нашей семьи. Мы переехали в другой город, с Божией помощью обрели собственное жилье и живем, учась благодарить Господа за каждый день. И рассказ, который вы только что прочли, – не ванильная история с по-киношному слащавым хеппи-эндом. Это – моя скромная благодарность святому, который так явно протянул нам руку помощи, что, не будь я верующим человеком, ни за что бы не поверила в подобное.

Впрочем, теперь уже зная о множествах аналогичных и, порой, намного более невероятных случаев его ходатайства за наши простые земные нужды – жилье, работа, финансовые проблемы, здоровье – не перестаю удивляться близости и приземленности в хорошем смысле этого слова святителя Спиридона Тримифунтского.

Елизавета Пронь, https://spzh.news/